Надежда Арусева - Солнечный дождь из черной дыры

– Это Юлия, – представил Роман, чуть помедлил и добавил, – Вадимовна Чечёткина. Мы вместе работаем. Отчитывались сегодня вместе.

– Юля, – поправила его Юлька.

– А это мои и Стаса родители – Мария Николаевна и Александр Фёдорович.

– Вы же голодные, – спохватилась Мария Николаевна.

– Нет-нет! Спасибо, – тут же отказалась Юля.

– Ещё какие голодные, – перебил её Роман. – Мы часов пять по Москве бродили.

– Так у меня всё готово!

– Я вам помогу, можно? – вызвалась Юлька.

– Конечно, пойдём на кухню, – позвала Мария Николаевна.

Уютная кухня была родственницей кухни в квартире Стаса. Мария Николаевна быстро разогрела в духовке мясо с картошкой, Юльке доверила резать помидоры и огурцы для салата.

– Мария Николаевна, вы извините меня, пожалуйста, за поздний визит. Мне следовало хотя бы чего-нибудь к чаю купить. Но я, правду сказать, не знала, куда иду, – Юлька чувствовала смущение.

– Что вы, Юля, какие пустяки! Не хватало ночью бегать круглосуточные магазины искать, вместо того, чтобы с нами лишний час провести. А гостям мы всегда рады. Мы как в Москву перебрались, теперь чаще с родными и друзьями видеться стали. Просто так мало кто в гости поедет, а тут кто в командировку, кто по ещё каким делам. Вот из квартиры ещё запах морского прибоя и тихоокеанской сельди не выветрился. Мой троюродный брат из Владивостока приезжал. Это же радость какая! Мы с ним двадцать лет не виделись. Иначе мы бы с Александром Фёдоровичем тут совсем закисли бы.

Разговаривая, она споро и быстро продолжала накрывать на стол, нарезала колбасу, сыр. А Юлька постоянно отвлекалась на разговор.

– В этой квартире всегда гостей много было, – продолжала Мария Николаевна. – Это моих родителей квартира. Дом старый, квартира большая, здесь даже какое-то время коммуналка была. Потом её как-то быстро расселили. Мой папа видным инженером был, поэтому нас, так сказать, расширили. Я здесь родилась и жила с родителями. Когда с Александром Фёдоровичем познакомилась, замуж вышла, мы с ним из Москвы уехали. Он у меня такой деятельный всегда был. Ураган! На одном месте не мог долго сидеть. Поэтому и профессия у него – геолог. Где мы только не жили. Всю Сибирь исколесили. Ромке довелось страну посмотреть. А как Стасик у нас появился, мы на юге осели. Захотелось солнца, фруктов. Стас, кстати, терпеть не может, когда его Стасиком зовут, не солидно. Не говорит, но я-то вижу, как в глазах молния сверкнёт. А мне так хочется ласково его называть.

– Тяжело вам одной с тремя мужчинами было? – спросила Юлька.

– Нет, они у меня самостоятельные. Мальчишки! К столу! Всё готово, – крикнула Мария Николаевна.

На кухню ввалились мужчины. И вполне приличного размера кухня сразу стала тесной. Александр Фёдорович уместно смотрелся бы где-нибудь на пике Эльбруса. Под стать ему и жена. На соседнем пике поменьше она быстро организовала бы сытный суп с тушёнкой и чай с малиной, чтобы покоритель Эльбруса ангину не подхватил. Юлька улыбнулась своим мыслям, и у неё засосало под ложечкой от голода.

– Я как королева всегда жила под заботой таких кавалеров, – продолжала рассказывать про своих мальчиков Мария Николаевна. – Стасик – это же просто воплощение материнской мечты, а не ребёнок. Он такой спокойный, здравомыслящий, ни разу слова грубого от него не слышала, обязательный, всегда у него порядок в комнате, в вещах. Оценки прекрасные. Учителя его любили. Я в школу только за похвальными грамотами ходила. Вы не поверите, из-за чего я переживала, пока он рос! Я волновалась, что он максималист! Я боялась, что он в жизни будет слишком требователен к себе. И он действительно такой. Так что все седые волосы на моей голове – это заслуга вот этого шалопая.

Она, шутя, отвесила мягкий подзатыльник Юлькиному начальнику.

– Вот за ним глаз да глаз нужен был. Ромке, видимо, гены деда достались. Как он нас не взорвал, до сих пор удивляюсь. Всё время что-то придумывал, изобретал.

Мария Николаевна вспомнила собаку-инвалида с колесом вместо ноги. Бедное животное сбила машина. Ромка приволок собаку домой, заднюю ногу ей пришлось ампутировать. К врачу её возил, научился уколы колоть, в общем – выходил. А потом смастерил ей колесо вместо ноги. Собака прожила у Сергеевых всю свою собачью жизнь, прекрасно бегала на трёх ногах, а по праздникам носила ненавистное ей колесо. Потом вспомнили взорванный пятиклассником Сергеевым стол в учительской. Классная на всю жизнь запомнила неудавшийся фейерверк, подготовленный в честь её дня рождения любимыми учениками. Автором взрывной смеси, конечно, был Ромка Сергеев. Александр Фёдорович возражал, говорил, что жена помнит только проколы, а победы в олимпиадах по физике, химии и математике забывает. А он помнит! И как мальчишки ему в гараже всегда помогали, а как на байдарках сплавлялись…