Николай Башмаков - Деревенский Зорро

Николаю Фёдоровичу стало ясно, дальнейший разговор с женой может перерасти в семейный скандал, поэтому он спокойно, но твёрдо её остановил:

– Катя, давай пока не будем обсуждать эту тему. Позволь мне сосредоточиться, они скоро должны позвонить. Обещали, что дадут переговорить с сыном.

Пока Власов ездил звонить, Жабров времени не терял. Он успешно справился со второй бутылкой водки и начал размышлять о том, как бы приняться за третью. С большим трудом, используя физическую силу и очень разнообразные выражения современного уголовного фольклора, Власову удалось вывести его на улицу и привести в чувство. Оставив напарника на свежем воздухе, он пошёл к заложнику.

Димка быстро включил диктофон и с самым невинным видом уселся на топчан. Власов присел на старый табурет и принялся молча его разглядывать, обдумывая, как лучше начать разговор. Наконец, отбросил сомнения и заговорил:

– Ты парень умный и понимаешь, мы привезли тебя сюда не просто так. Всё дело в твоём отце. Нам надо, чтобы он снял свою кандидатуру перед предстоящими выборами. Ты должен убедить отца выполнить наши требования. Иначе, сам понимаешь, мы будем вынуждены на него надавить!

Димка выдержал тяжёлый взгляд Власова и задал вопрос:

– А если я откажусь?

– Не откажешься. Я же вижу, ты не дурак. Подумай о неприятностях, которые будут у отца. Да и тебе крепко достанется…

– А если батя меня не послушает? – снова попытался возразить пленник.

– Ну, тут ты не прав. Ни один нормальный отец не захочет, чтобы его родной сын страдал из-за каких-то амбиций…

Димка отвёл глаза и покорным голосом тихо спросил:

– Что я должен сделать?

– Мы сейчас поедем и поговорим с ним по телефону. Ты попросишь, чтобы он выполнил наши требования. И всё. Больше ничего говорить не нужно.

– А если он спросит, как я себя чувствую?

Власов на секунду задумался:

– Скажешь, самочувствие хорошее… И всё у тебя в порядке.

– Хорошо, я сделаю так, как вы хотите, и попробую его убедить.

– Вот это правильно, – в голосе Власова послышалось удовлетворение, – Мы ведь не требуем ничего невозможного. Как только он согласится, мы сразу тебя отпустим…

Они вышли к машине. Пока ехали, Димку чуть не стошнило. Жабров сидел на заднем сиденье, и в салоне настоялся "аромат", которому бы позавидовали самый вонючий кабак или пивнушка.

Машина остановилась возле мастерской, где в дневное время работали колхозные электрики. Сейчас здесь никого не было. Власов достал набор ключей и быстро открыл замок. Они вошли в помещение. Ещё раз предупредив Димку о том, что нужно говорить, он набрал номер. Николай Фёдорович, ожидавший звонка, ответил сразу:

– Слушаю, Кузнецов!

– Я, как и обещал, даю возможность поговорить с сыном. На разговор у вас не больше минуты!

Власов передал трубку Димке:

– Папа, я тебя очень прошу, выполни то, о чем они тебя просят! Эти люди не шутят!

– Хорошо, хорошо, Дима! Как ты? У тебя всё в порядке? Тебя не били?

– Нет, со мной обходятся хорошо. Сижу в тепле, только скучно. Помнишь мою рифмушку: "Как-то раз от скукоты подрались весной коты". А мне подраться не с кем… Третьего кота нет, – Димка рассмеялся…

Власов вырвал у него трубку:

– Какие к черту коты? Я же тебя предупредил – не говорить ничего лишнего! Иди в машину, теперь буду разговаривать я!

Димка обиженно захлопал ресницами. Жабров схватил его за руку и потянул на улицу. Власов убрал ладонь с микрофона:

– Ну, что решили? Как видите, с вашим сыном всё в порядке.

Кузнецов ответил не раздумывая:

– Я сделаю, как вы хотите. Завтра утром пойду в избирательную комиссию и сниму свою кандидатуру. Когда отпустите сына?

– Его мы пока подержим. Отпустим сразу же, как только утром оформите все формальности…

– А почему не можете отпустить сейчас? Не верите моему слову?

– Слово к делу не пришьёшь! Завтра, значит завтра. Но предупреждаю, если хотя бы одна живая душа об этом узнает, последствия для Вас и вашего сына будут печальными! – отчеканил Власов и положил трубку.

Слово не воробей. Представитель криминального мира посчитал себя победителем и этой угрозой в конце разговора хотел поставить эффектную точку. Но торжество его было несколько преждевременным. Тот, кого он так по-дилетантски пытался запугать, был не просто порядочным человеком и любящим отцом. Он был боевым офицером. А эта категория людей заметно отличается от тех усреднённых, с мещанской душой и потребностями, граждан, с которыми этому уголовнику до сих пор приходилось иметь дело.