Алла Снежина - Расскажи мне про убийство

– Эвона тебя занесло!

– Обидно же, черт подери!

– Ну не может у всех быть такой уровень, как у тебя!

– Согласна. Особенно жалко, когда уровень интеллекта обратно пропорционален сумме заработной платы.

– Вот здесь ты не совсем права. Ты бы здорово заработала, если бы написала опус за этого напыщенного осла.

– Я не хочу быть литературным рабом, то есть лошадью, ох, я ко всему прочему еще и неполиткорректная… Я, может, хочу писать под своей фамилией.

– Все хотят. Поэтому и дружат с теми, кто не может. Так проще реализоваться, а ты вечно ищешь сложные пути.

– Не я. Они меня находят. А ведь я всего лишь хочу писать книги и выйти замуж за порядочного миллиардера. Боже, неужели я так много прошу? Только книгу и порядочного миллиардера!

– Ты просишь невозможного даже для Господа бога… Ладно. И что ты теперь собираешься делать?

– Это я у тебя хотела спросить. Ты же не дашь обиженному таланту пропасть почем зря?

– Халтурка у меня есть всегда. Но ты же разборчивая, честная. Не смотри на меня как чиновник на зоозащитника. Рано или поздно что-нибудь подвернется.

Прошел месяц. Свобода и независимость от работодателя положительно отразились на гордости и чувстве собственного достоинства и катастрофически на состоянии кошелька. Денежные запасы приближались к нулевой отметке. Евгения перебивалась статьями, рецензиями, пресс-релизами, но поступающей за них платы не хватало даже на непорядочную жизнь в мегаполисе, что уж говорить о порядочной.

Спасительный звонок раздался в самый разгар личного финансового кризиса.

– Как дела? – весело спросил Артем.

– Можно без вступительной лирики? Кошелек обливается горькими слезами, а хозяйка квартиры жаждет денег.

– Печально. Но порадовать постоянной работой я тебя пока не могу.

– Еще бы. Если ты умный и талантливый человек, ну хотя бы чуточку, то тебя никуда не возьмут ввиду отсутствия соответствия квалификационных требованиям.

– Не кисни. Есть одна ерунда. Только не пори сразу горячку. Это конечно не перевод Шекспира, но на ужин хватит.

– Обнадеживает. Что там у тебя?

– Надо дать экспертное заключение для суда.

– Что дать?!

– Экспертное заключение. Один молодчик наградил некую старушку в метро смачными определениями: «дура», «старая карга», «рязанская баба» и далее до конца алфавита.

– Вероятнее всего так оно и есть.

– Она так не считает. В общем, она обиделась и пошла в суд отстаивать свои честь и достоинство.

– Вот молодец, а у меня вечно времени не хватает. Но при чем здесь я?

– Суд же не может голословно обвинить человека. Там, между прочим, уголовная статья предусмотрена с приличными штрафами. Поэтому суду необходимо подтверждение, что слово «дура» является оскорблением.

– Это не оскорбление, а вид homosapiens, который выживет даже после ядерного взрыва… Кстати, где ты был раньше и почему не подсказал мне, что на планерки к начальнику надо с диктофоном ходить? Я бы столько денег заработала.

– Пока ты мечтаешь, я продолжу. Адвоката зовут Руслан Данилов. Записывай номер телефона… Позвони ему. Он введет тебя в курс дела… Что он собой представляет? Ну-у… он неплохой парень: такая же заноза, как и ты…

Когда речь заходит о здании суда, в сознании вырисовывается картина величественного сооружения имперских времен с грозным фасадом, орнаментами, колоннами и неизменной Фемидой, призванного уже одним своим видом заставить раскаяться даже самых отпетых преступников. Совдеповская убитая временем и горем трехэтажка, перед которой стояла Евгения, не способна была заставить раскаяться даже галок, нагло использующих прилегающую территорию для туалета. Огромные разноцветные плакаты, закрывавшие передние окна, гласили о наличии фирмы по производству окон, магазина обоев, юридической консультации, общества велосипедистов и прочих мелких насекомых, населявших здание бывшего завода. Маленькая разбитая табличка около покосившейся входной двери сообщала о местоположении районного суда на третьем этаже.

Евгения зашла внутрь и ужаснулась. Добро пожаловать в светлое будущее коммунизма, которое так и не наступило. На стенах облупившаяся краска. На потолке потрескавшаяся, пожелтевшая побелка. Перила покосились. Линолеум на полу давно протерся до дыр. Воздух наполнен запахом сырости и безысходности.

Девушка аккуратно, стараясь не касаться стен и грозящих в любой момент обвалиться перил, поднялась наверх. Направо – кредитная организация, налево – суд. Занятное соседство.