Феликс Бабочкин - В некотором царстве… Сборник рассказов

Да, я разумеется, об этом знал. У коллег с телевидения действительно удивительная способность быстро пьянеть и так же быстро трезветь. Работа обязывает – частые, незапланированные прямые включения, всегда нужно быть в форме. Инженерам, каким был Веня, несколько проще, они фактически подсобные рабочие оператора, но и им расслабляться особо не приходится. Хотя Саврасов, как было сказано выше, иногда позволял себе расслабления, несмотря на важную работу. Но ему, как ни странно, всё сходило с рук. Объяснить это можно только одним – он был настоящим профессионалом и руководство его ценило. Я не раз слышал от коллег телевизионщиков, что Останкино – это жестокий, беспощадный мир. Ты можешь быть хоть трижды звездой, но если проколешься или пойдешь против течения, тебя ничто не спасет. Звезды – только для обывателей, на телевидении же все равны. И все знают из чего сделана эта звезда.

На следующий день в половине шестого вечера мы встретились с Колей на Таганке. Он сказал, что у него болит голова и срочно нужно выпить кофе. Время еще было и мы зашли в ближайшую забегаловку. Мигрень заказал себе капучино и рюмку коньяку.

-Пока ты развлекался в своей газетенке, – сказал он, окуная большие губы в молочно-кофейную пенку, – я встретился с телевизионщиками, что были у Саврасова. Это Роман Волков и Дмитрий Груздев. Первый оператор, второй видеоинженер, как Веня, или как они говорят, звуковик.

-Как же вам удалось? В Останкино вход по пропускам.

-Мозги-то включи, Сверло. Женя дал их телефоны, они вышли к проходной.

-Ну и?

-"И-и" у лошадки, – осклабился Коля. – Волков сказал, что у Саврасова на праздновании дня рождения комсомола была еще девица лет 25. Имя – Таня. Веня представил её своей племянницей.

-Вот как. Почему же он о ней нам ничего не сказал?

-Не знаю. Пока, разумеется, не спрашивал.

Коля достал смартфон, нажал пару кнопок. На экране появилось фото – двое мужчин, а посередине девушка на фоне стола с бутылками. Сбоку – чей-то влезший в кадр локоть.

-Они? – спросил я.

-Как догадался? Хм. Разумеется. Снимал Груздев с вытянутой руки. Селфи на троих. И часть Вениного тела. Курочкина на фото нет. Уголовник, видно, решил не оставлять лишних следов. А ничего себе дамочка.

Племянница Саврасова действительно была привлекательна. Какой-то особой красоты в ней не имелось, но в образе присутствовала та миндальная горчинка, которая делает женщину притягательной, желанной. Узкое, почти аскетичное лицо в обрамлении пышных, каштановых волос в живом, естественном беспорядке. И загадочный, магнетический взгляд.

-Что еще рассказали телевизионщики? Они могли взять монету и космические артефакты?

-Сразу два противоречивых вопроса. Вот поэтому вас, журналюг, и не любят. За то, что вы ставите такие вопросы, на которые у вас у самих не хватает ума ответить. Вы паразитируете на других. Ладно, не злись.

А я и не разозлился. У Мигреня нередко возникают подобные вспышки "ненависти" к журналистам. Я давно понял почему. Он, как и многие другие граждане, осуждающие "вторую древнейшую", просто завидует нам. Лишь наша профессия дает человеку возможность увидеть и испытать в жизни то, что обычному человеку и за тысячу лет не увидеть и не испытать. Только профессия журналиста открывает для человека весь мир. А что может быть важнее всемирного кругозора? Подкалывая меня, Коля как бы удовлетворял свою зависть. Я как-то пытался с ним поспорить, но быстро понял бесполезность своих усилий. Мигрень только потирал от удовольствия руки, видя мое кипение. И я оставил эти попытки. Тем более, что Коля в чем-то был прав – мы, журналисты, не знаем толком практически ничего и, в самом деле, питаемся умами других. Лишь помогаем людям грамотно и связно донести их мысли до общества. Да, именно это мы и умеем. Однако заключаем эти мысли в свою субъективную обертку.

– Волков с Груздевым сказали, что елизаветинский медяк Веня при них подарил Тане, – продолжил Коля. – Девица сначала отказывалась – на кой, мол, ей эта железка. А Саврасов сказал, что она дорого стоит и Таня взяла. Других предметов из коллекции Вени они в тот день не видели.

-А вообще, они знали из чего состояла коллекция?

– Думаю, да. Они ж вместе мотались по командировкам. Но я, разумеется, пока спрашивать о коллекции не стал. Спросил что они думают о Жене Курочкине, какое впечатление он на них произвел. Сказали, что он вел себя тихо, даже пришибленно. Почти ничего не говорил, только пил и закусывал, не поднимая от тарелки глаз. При этом совершенно не пьянел. Фотографироваться вместе не захотел. А потом тихо, по-английски ушел.