Григорий Романов - Кафкинская стейшн

Судья, по ходу изложения, не раз порывалась остановить обвинителя. Да, так и не решилась. Чувствовала, – энергия накопилась колоссальная. И если не дать ей выхода, разорвет коллегу, как гранату Ф-1. А кому это надо? Поэтому, – вот:

– Послушайте вы, господин стервятник! Инверсия и исключение… Чья б корова мычала! Извините, но из вас борец за правду и справедливость, как из дерьма – пуля! Что вы привязались: дважды два, трижды три. Как будто вам действительно важно, какой на самом деле будет результат.

Э-во, оно! – отвесил челюсть посрамленный борец за правду.

– Это вам сейчас выгодно, что б дважды два было четыре. Потому что клиента надо отмазать, деньги отработать. Вот вы и рвете задницу, доказываете нам тут! А было бы выгодно, чтобы пять получилось, ох, я тогда бы вас послушал. Не сомневаюсь: и профессора, и доценты, все бы подтвердили. На голубом глазу и десятью методами.

Да, что там! Мне один из ваших, правдолюбов, зарядил недавно, что потерпевший по их делу не мог быть в Америке, потому что она находится на обороте Земли, а сама Земля плоская. Оказавшись под ней, он свалился бы вниз, как с потолка. Заявление написал на семи листах. С приложением! Знаете, что приложил?

– Что?…

– Видеозапись передачи РенТВ. Федеральный канал, между прочим. Там этот, инопланетянин ихний, говорит: округлость Земли, – это только гипотеза и не более. И «многие ученые, академики РАЕН», серьезно сомневаются в ее справедливости. Так, почему мы должны верить импортному Галилею, а не отечественным академикам? Галилей вообще был итальянец. И масон. Член мировой закулисы. А Италия – член НАТО. Со времен Трувора против нас умышляют. И Землю круглой объявили, чтоб по скрепам ударить, нравственные устои подорвать!

Сначала Земля у них округлилась, потом долой царя, потом гейпарад, а в конце – вековая мечта: отдавай, Россия, Сибирь-кормилицу в международное управление! Хорошо, с колен начали вставать. Свои ученые подросли, к истокам возвращаются. Враг-то, у ворот.

Так одно к другому притянул: зачитаешься!

И получилось у него, что потерпевший никуда не уезжал, а сам, втихаря, свой дом спалил. С женой, собакой, тремя детьми и имуществом на семнадцать миллионов. Потом распечатал на принтере американскую визу в паспорте и всем голову морочит! А его подзащитный, с долгами, пятью судимостями и канистрой бензина, случайно мимо проходил. Просто совпало так. Что поделать? Судьба-злодейка! Отпускайте невиновного из тюрьмы! Или вы хотите Сибирь Америке подарить? Ничего, так, перед выбором поставил. А?

– Ах, я чем виноват? – вспомнил адвокат Крыловского ягненка, пытаясь смягчить выволочку бессмертным юмором Ивана Андреевича, поскольку предметно оправдаться совсем не было возможности. Не вышло. Смеяться прокурор был не настроен:

– Чем? Да, тем! Все вы одинаковые. Любую правду наизнанку выверните. За любую ложь детьми и матерью поручитесь. В глаза потерпевшему говорите: это ты сам себя ножом пырнул, а не мой честнейший подзащитный!

– Я и дел о насильственных преступлениях никогда не вел…

– Вели! Все ваши дела о насилии. Над законом, над справедливостью, над здравым смыслом. Всем мозги насилуете своими баснями и бреднями!

– Но, вы-то, что ж, уподобляетесь?

– Я не уподобляюсь. Я на вашем языке пытаюсь говорить, вы по-другому не понимаете! Правильно сказал Владимир Ильич: держать в ежовых рукавицах. Иначе, скоро, тюрьмы закрывать придется. За отсутствием преступников.

Ведь не лень было, – каких-то червей бумажных откопали. Сколько надо было им заплатить, что б они, вместо семинаров по интегральным вычислениям, шестью методами умножали два на два! Странно, как вы нобелевского лауреата к этому делу не подтянули!

– Нобелевская премия по математике не присуждается.

– Вот видите! Только это и остановило. Интересно, почему?

– Есть одна теория на этот счет…

– Давайте еще и это обсудим! – с раздражением заметила судья, поняв, что прокурорский запал, наконец, иссяк.

И правда, это точно излишне, – подумал адвокат и умолк.

– Прения сторон окончены. – поспешила с итогом Ее честь.

Возникла пауза. Кто-то расслабился, откинувшись на спинку стула, кто-то задумался.

Ничего себе, дал копоти! – размышлял адвокат: Мне бы и десятой части такого озвучить не позволили. И ведь всю аргументацию перехватил: Чья б корова мычала… Это же я должен был сказать, а не он. Моя заготовка! Еще сомневался, удобно ли будет так в суде выражаться.

Гляди, прокурор-то, идейный оказался, – подумал Дмитрий Иванович: Речь – хоть в граните высекай! Под каждым словом бы подписался, да только… Как он это сочетает с дважды два пять? Непостижимо! Что ж меня за сомнение в уме эксперта так распекали? Этот, вон, вообще в выражениях не стеснялся, и ничего. Где же равенство сторон перед судом?