Максим Кантор - Чайник Рассела и бритва Оккама [сетевая публикация]

— Все было иначе, комиссар. Из Салоников я вместе с армией вернулся в Россию. Вернулся лишь затем, чтобы видеть агонию моей несчастной Родины. Вслед за армией приехали и убийцы державы. Проклятый Чухонский вокзал…

Мегре не мог оценить реплики и лишь сочувственно попыхивал трубкой.

— На Финляндский вокзал в пломбированном вагоне из Германии прислали большевиков, — объяснил Эндрю Вытоптов.

Мегре знал, что когда русские эмигранты говорят о своем Отечестве, полагается опустить глаза и вздохнуть.

На набережной Орфевр полотером работал камердинер графа Юсупофф, он объяснил комиссару это правило. Если встречаются два русских эмигранта, при слове «отечество» они вздыхают. Даже если вы француз, лучше соблюдать приличия. Мегре посмотрел на осадок кофе на дне чашки и вздохнул.

— И что же было дальше, мсье Вытоптофф?

— Выслан на философском пароходе, мсье комиссар. Изгнание лучших умов.

— На философском пароходе? — Мегре поднял удивленный взгляд. — Как вас понять?

— Пароход «Обербургомайстер Хакен». Инакомыслящих отправили в изгнание! И нашу семью в числе прочих.

— Как, вас вывез из России германский корабль?

— Германский пароход, — скорбно подтвердил Вытоптов. — Коммунистам философия не нужна, мсье, — горько сказал Вытоптов, — мой батюшка, стоя на сходнях корабля, сказал так: «Вам, господа, нужны потрясения, а мне нужна великая философия!»

— Выслали инакомыслящих? — уточнил Мегре. — Кто именно выслал?

— Большевики, мсье… Великий террор, мсье! — и Эндрю Вытоптофф в свою очередь вздохнул. Вздохнул и комиссар.

— Любопытно получается, — сказал Мегре, когда ритуал вздохов был соблюден, — одних инакомыслящих привез в Россию германский поезд, а других инакомыслящих увез германский корабль. Совпадение?

— Русская история, мсье комиссар, полна загадок… Помню утро изгнания. Потный красноармеец наследил на ковре. Вот такие ножищи, мсье комиссар! Франкеншейн! Мать и отца вытолкали, словно наказанную прислугу, из нашей квартиры. Я нес чемоданы с рукописями. Всему приходит конец. А за окном шелестят тополя, нет на земле твоего короля. Вуаля!

— Какого короля нет, мосье Вытоптофф? Вы про семью Романовых? Или имеются в виду Бурбоны? — комиссар знал историю России в общих чертах, но некоторые криминальные случаи до него дошли: убийство Распутина, расстрел Романовых. — Русских аристократов выслали в связи с убийством царской фамилии?

— Это поэтический образ, комиссар. Хотя вы правы, поэт имел в виду гибель Николая Второго… Аристократов расстреливали, мсье, а мыслителей изгоняли… Еще кофе, мсье комиссар? — Посетители индийского ресторана обменялись взглядами и заказали еще по чашке черного напитка. — Итак, корабль… Злой ветер… Изгнание. Каюту мы делили с Бердяевыми, ихняя горничная делала прекрасные гренки, добрейшая душа. Судно пришло в Штетин.

— Затем семья жила в Германии, не так ли?

— Год или два. В 25-м перебрались в Париж.

— И затем уже в Оксфорд?

— В Париже я увлекся схоластикой. Занимался святой Пиппой Суринамской. Статьи мои заметили, рискнул послать запрос в Оксфорд — и вуаля!

— А как вы относитесь к предстоящей войне, мсье Вытоптофф? На чьей стороне будете сражаться?

Прозрачные голубые глаза Эндрю Вытоптова заволокло печалью. Но русский философ взял себя в руки.

— Господь не допустит нового кровопролития. Война — это лишь гипотеза, мсье комиссар. Как и ваш коллега, вы попросите меня доказать, что фарфоровый чайник летает в космосе?

Мегре неожиданно засмеялся.

— Мсье Вытоптофф, всякий французский школьник знает, что Наполеон любил кидаться чайниками. Однажды говорил с австрийским послом и вдруг схватил фарфоровый чайник и разбил его со словами: «Так я поступлю с вашей монархией».

— При чем тут Наполеон, мсье комиссар?

— Мне вдруг пришло в голову, что сегодня в мире летает слишком много чайников и скоро их начнут бить… ( продолжает ) Скажите мне, — и тут Мегре спросил резко, — почему вы упали в обморок, когда узнали о смерти Уильяма Рассела?

— Сэр Уильям был мой близкий друг, мсье комиссар. Я испытал шок. Был в том состоянии, когда на правую руку готов был надеть перчатку с левой руки…

— Неужели?

— Это снова поэзия, mon ami… я был оглушен. Ближайший друг убит.

— Дружили, несмотря на то, что покойный профессор был фашистом?

— Скорее благодаря этому, мсье комиссар. Взгляды сэра Уильяма кому-то могут казаться спорными. Но не тому, кто знаком со зверством большевиков!