Татьяна Луганцева - Фунт лиха с изюмом [litres]

– Мне ты не дал возможности объясниться, – заметила Яна, не оглядываясь.

– Прости меня! Мне же было тоже сложно, я чуть с ума не сошел! Пойми ты меня! Ты же знаешь, что я сделаю всё для тебя.

Они уже все вышли на улицу, причем все были в верхней одежде, кроме Мартина. Его как доставили в рубашке, так он в ней и оказался на морозе, да еще и в рваной, и ничего не чувствовал. Мелкие колкие снежинки кружились и опускались на его темные кудри и широкие плечи.

Яна внимательно посмотрела на него.

– Один вопрос. Ты ночевал один? С кем ты проснулся, Мартин?

Сердце Яны сжалось в маленький, болезненный, пульсирующий комок, потому что она увидела, как изменился в лице Мартин. Пожалеет ли она когда-нибудь, что вообще задала этот вопрос? Наверное, нет. Потому что всю оставшуюся жизнь она бы только об этом и думала. Эта мысль червяком прогрызала бы ее яблоко сознания. Яна не смогла бы на что-то закрыть глаза, жить и делать вид, что ее ничего не беспокоит. Она хотела выстроить отношения на полном доверии.

– На следующий день я проснулся вместе с Василисой, – ответил Мартин каким-то не своим голосом.

Яна внимательно посмотрела ему в глаза.

– Ты сам услышал, что сказал? Ты слышал, что говорила тебе я? Что я прощу всё, кроме предательства. Ты думаешь, что я шутила? А теперь, Мартин…

– Яна, я никогда не буду с ней…

– Мне всё равно. Будь мужчиной. Пообещал больше не встречаться, так держи слово.

– Я не смогу без тебя. Я не в себе был, когда такое сказал.

– А я не смогу простить. Извини. Иди, Мартин, замерзнешь.

Мартин смотрел ей вслед, понимая, что на самом деле замерзает, а его глаза практически покрываются льдом. То застывали его слезы.

Яна в коктейльном черном платье в разноцветный горох разного диаметра и длинных замшевых черных сапогах на шпильках сидела в ресторане русско-чешского центра вместе с элегантным Карлом Штольбергом. Они пили пиво и ели вепрево колено – свиную рульку, маринованную в тёмном пиве. «Колено» было одно на двоих, потому что было заднее, килограммовое, приправленное черным и сладким перцем, имбирем, петрушкой, сельдереем, чесноком, мёдом и кислыми яблоками.

– Вкусная еда у вас, сытная, своеобразная, – отметила Яна.

– А пиво? – отозвался Карл. – Это же твое любимое, темное.

– Разве можно забыть тёмное чешское? – вздохнула Яна. – Нежный сладковатый вкус с лёгкой шоколадной горчинкой?

– А мне нравится разнообразие русской кухни, у вас блюда потрясающие.

– Так чего мы не пошли перекусить в русское крыло? – спросила Яна.

– Я подумал, что ты давно не ела колено, – ответил Карл.

– Спасибо, что про меня подумал.

– Я всегда про тебя думаю, ты же знаешь. Я хотел предложить тебе поработать в этом центре моим заместителем. Я часто в Россию приезжать не смогу. Мне нужен здесь свой человек, – сказал Штольберг.

– Я, конечно, польщена твоим доверием. Но ты не забыл, что я живу в Москве? А потом, это слишком большой бизнес для меня. Боюсь, что я не справлюсь.

– А я уверен, что справишься. Потом, здесь будет директор, а ты будешь помощницей. Просто помоги мне.

– Знаю я человека, который может раскрутить такого рода бизнес, но вряд ли мы к нему обратимся.

– Я знаю, о ком ты… Как у вас?

– Никак… – отмахнулась Яна.

– То есть, он не дает тебе прохода, а ты от него бегаешь? Как это знакомо.

– Мартин меня предал.

– Ты очень бескомпромиссная, Яна. Так нельзя. Вы любите друг друга, это очевидно. Отношения надо выстраивать, а рвать их проще всего. Только ни он, ни ты от этого счастливее не станете.

После обеда Яна навестила своих артистов за кулисами.

– Яна, хорошо, что ты зашла! – сразу же вцепилась в нее Клавдия Ильинична. – Тебя Иван Демидович искал, что-то важное хотел тебе сказать. Не знаешь что?

– Представления не имею.

– Он после того, как в полицию с тобой попал, очень изменился. Сам не свой ходит. С вами там ничего не сделали?

– Ничего… Ладно, я с ним поговорю. Сейчас я хочу съездить в одно место.

Яна надела пуховик, который пришлось купить, потому что он выглядел лучше, чем ее несчастная шуба. Она вызвала такси и поехала в риелторскую контору на встречу с Ольгой Михайловной. Конечно, встреча была заранее запланирована.

Ее такси грубо подрезал черный «БМВ».

– Смотри, что уроды творят! – выругался таксист.

Из «БМВ» показалась мужская голова.

– Давайте быстрее на газ! Скорее уезжаем отсюда! – засуетилась Цветкова.

Мартин открыл дверцу, вышел из машины и протянул водителю пять тысяч.