Татьяна Луганцева - Мир вашему дурдому!

— Так ты… изменяешь мне? Как же так, дорогая? Разве это прилично, разве это возможно… Как ты могла?..

Жена вскочила с кровати и подбежала к растерянному мужу:

— Ну, что ты, в самом деле? Ну, развлеклась чуть-чуть. С кем не бывает? Ты же постоянно в отъезде, — упрекнула его пышногрудая жена, еще пытавшаяся достойно выйти из весьма недостойной ситуации.

Юрий Владимирович нашел в себе силы собраться с мыслями, потом прихватил вещи и ушел от ветреной жены, которая его квартиру благополучно оставила себе. Сам Юрий Владимирович был настолько интеллигентен и скромен, что даже не заявил никаких претензий на свое личное имущество. Жена долго не верила, что он вот так сможет уйти и простить ее.

Жил он при филармонии, как бомж. Коллеги вошли в его положение, закрыли глаза на его ночевки. Юрий Владимирович мыл пол в благодарность, питался там же в столовой или покупал хлеб, сосиски и молоко в соседнем магазине. Костюмы у него скоро пришли в упадок, залоснились и вытерлись, а вечно мятые рубашки заставляли коллег хмуриться.

Гардеробщица филармонии сжалилась над ним и уговорила свою соседку, учительницу английского языка, одинокую и очень положительную женщину, сдать комнату Юрию Владимировичу, боясь, что рано или поздно его все равно попросят из подсобки пожарные.

Соседка согласилась, и через год совместной жизни в одной квартире они расписались и создали крепкую семью. Мама Музы была намного моложе отца, и естественно, что он раньше ушел из жизни, осиротив своих любимых девочек.

Светлана Игоревна хранила светлую память о муже, но неустроенная жизнь дочери ее сильно огорчала. Конечно, дочь с таким именем и папой-музыкантом не могла не пойти в музыкальную школу и не окончить ее с отличием, естественно, по классу фортепьяно, сделав это с огромным удовольствием.

В музыке Муза жила, существовала, и чувства ее раскрывались, только когда она садилась за инструмент. Поэтому Муза дополнительно отучилась еще два года и освоила арфу и аккордеон. Потом она поступила в высшее музыкальное учебное заведение. Девушка была прилежна и хорошо училась, ее заметили и сразу после окончания пригласили в оркестр как арфистку, место пианистки было занято. Оркестр был достаточно известный и часто гастролировал по российским филармониям и даже за границей. А еще Муза с детства учила английский язык, знала и немецкий с переменным успехом. Это ей помогало за пределами родины. Она очень любила путешествовать по Европе. Ей нравились маленькие европейские города.

Слыла она среди своих коллег-музыкантов дамой нелюдимой и немного странной, существовала обособленно, как бы в потустороннем мире. К себе в душу никого не допускала, близких подруг на работе не имела. С мамой у нее сохранялись дружеские, теплые отношения, подруга одна осталась с детства. Ей-то Муза могла доверять полностью.

Настя Кречетова всю жизнь проработала учительницей в школе, а после тридцати лет вдруг захотела что-то изменить в жизни, причем радикально, видимо, предваряя кризис среднего возраста. Она уволилась из школы и устроилась работать в туристическое агентство «Надежды сбываются». Ее ценили как сотрудницу с высшим образованием, умеющую работать с людьми, знающую языки. Настя переводила документацию фирмы, работала с рекламой, которую присылали из других стран. Но пока не достигла карьерного роста, всё еще была младшим менеджером. Настя часто жаловалась Музе:

— Я взрослая женщина, а используют меня на побегушках! «Помоги! Отнеси-принеси! Подай кофе!» Словно курьерша, честное слово…

— Это же временно, — успокаивала Муза.

— Мне не доверяют клиентов, и это плохо. Я так не наберусь опыта! А я знаю, почему мне их не доверяют: нет вакансии туроператора. Я должна ждать, пока кто-нибудь из туроператоров уйдет! Меня обманули! Меня взяли менеджером и всё время кормят баснями об испытательном сроке. А я чего должна ждать? У моря погоды? Вдруг кто-то из сотрудников умрет или забеременеет и уйдет в декрет?

— Настя!

— Ну, хорошо. До пенсии у нас в фирме всем далеко. Остается только проводить кого-нибудь в декрет! — распалялась Анастасия. — Есть пара молодых девчонок замужних. Так это месяцев девять минимум ждать или год!

— Ты сама рвалась на эту работу, — напомнила Муза.

— Так в том-то и дело, что работать не дают.

Еще был в жизни Музы дирижер симфонического оркестра Генрих Маслович. Он-то и разбил мечты двадцатипятилетней Музы о счастливой семейной жизни, любви до гроба и принце на белом коне в дребезги.