Варвара Клюева - Язык мой – враг мой

— Мы? Делать? Да мы все поголовно питаем неодолимое отвращение ко всякого рода активной деятельности. Видно, печень пошаливает, если верить Джерому. Ты, как врач, что по этому поводу думаешь?

— Я думаю, что никогда не смогу разобраться в вашем устройстве. Взять, к примеру, тебя. Насколько я поняла, вы с Ниной когда-то дружили. Пусть это было давно, пусть с тех пор отношения у вас испортились, но должны же у тебя остаться добрые воспоминания о той поре и хоть какие-то теплые чувства к бывшей подруге? Кто ты — человек или механический шут, мешочек с дурацким смехом? Ты сидишь рядом с убийцей некогда дорогого тебе человека и даже после моего признания продолжаешь паясничать…

«Знала бы ты, гадюка, чего мне это стоит», — подумала я, а вслух сказала:

— Что же, по-твоему, я должна делать? Рвать на себе или на тебе волосы? Нинку этим не вернешь. Бороться за торжество справедливости? Кому станет легче, если ты окажешься за решеткой? Нинкиным родным и близким это слез не осушит, а жизнь Славки и твоих родителей будет изуродована. В конце концов, как сказал поэт: «жизнь — синоним небытия и нарушенья правил». Вот мы их и нарушаем — ты и я, каждая по-своему. Так что, чем предъявлять мне претензии, лучше в зеркало посмотри.

Татьяна невесело усмехнулась:

— Да, пожалуй, я несколько забылась. Морализаторствующий убийца — это, наверное, выглядит смешно. Мне изменило чувство меры. Надо полагать, от растерянности. Я не могу себе представить, что ты и твои друзья, обладая такой страшной тайной, будете жить как ни в чем не бывало. Это противоестественно. Но даже если вы абсолютно ничего не станете предпринимать, все равно от вас будет исходить постоянная угроза. Ума не приложу, как я с этим справлюсь…

— Да, забыла тебя предупредить. Если кто-то из моих друзей нечаянно поскользнется и сломает себе шею или Славка вдруг отравится грибочками, я, скрипя зубами, преодолею природную лень и избавлю тебя от всех скорбей и проблем. Очистки совести ради. А пока живи, наслаждайся семейным счастьем.

Черные глаза Татьяны полыхнули огнем.

— Может быть, мне все-таки тебя придушить?

— Не выйдет. — Я махнула рукой в сторону Леши, растекшегося аморфной лужицей на солнцепеке метрах в двухстах от нас. — Я под охраной. А твой modus operandi исключает шумные потасовки и наличие свидетелей. И потом, если речь идет о честной схватке, я бы не поставила на тебя и фартинга. Тем более что у меня его нет.

Татьяна встала, отряхнула светлые слаксы.

— Прощай, Варвара. — Она смерила меня надменным взглядом и пообещала саркастически: — Твой яркий образ никогда не изгладится из моей памяти.

— Знакомые слова. Где-то я их уже слышала…

Заморенный Леша, дойдя до моего временного пристанища, посмотрел на меня с укором.

— Сам нарвался, — упредила я его жалобы. — Я тебя силком за собой не тащила.

— И, как видишь, я оказался прав. Татьяна тебя раскусила. Она призналась?

— Угу. Только не проси все тебе рассказать. История длинная, и повторять ее пять раз мне не хочется. Дойдем до наших, тогда все и узнаешь.

— А почему она сама не дошла? Если уж все равно призналась?

— Татьяна — человек скромный. Ей было неловко выступать перед такой широкой аудиторией.

— Испугалась последствий? Ну ясно. Доказать-то ничего невозможно.

Остаток пути до лагеря мы прошли молча. Видно, проведенный на жаре час плачевно отразился на Лешином речевом аппарате.

Еще издали мы увидели Прошку с Марком, которые суетливо метались по берегу.

— Ага! Волнуются голубчики, — заметила я удовлетворенно. — Ничего, пусть побегают. Может, поймут, что мы с тобой чувствовали, когда смотрели вслед уходящему без нас поезду, а их еще и на горизонте не было.

В этот момент Прошка заметил нас, махнул Марку, и они хорошей рысью поскакали нам навстречу.

— Совесть есть? — крикнул Прошка издалека.

Марк ничего не сказал, только посмотрел со значением.

Прошкин вопрос мы с Лешей сочли риторическим, выразительное молчание Марка, с нашей точки зрения, тем более не требовало ответа, поэтому мы преспокойненько пошли себе дальше.

— Ну?! — требовательно-возмущенно выпалил Прошка, снова переходя на рысцу (нормальным шагом он за нами не поспевал).

— Ты о чем? — спросила я, округлив глаза.

Прошка и Марк вскипели и заговорили одновременно:

— Хватит дурака валять!

— Где вы шлялись?!

Я с видом оскорбленной добродетели кивнула на Лешин рюкзак:

— За водой для вас ходили.