Варвара Клюева - Язык мой – враг мой

— Да, ты ничуть не изменилась, Варвара. И я чертовски рад этому обстоятельству.

— Да и ты еще парень хоть куда, — не осталась я в долгу.

Его жене тем временем наскучил наш обмен любезностями, и она принялась обхаживать Лешу. Когда я сообразила, что происходит, то даже дышать забыла от радостного предвкушения. Дело в том, что Леша с людьми сходится трудно и с новыми знакомыми первое время держится очень скованно, а с женщинами — вдвойне. Если же новая знакомая старается его расшевелить, Леша от растерянности и вовсе начинает хамить.

— Знаете, у вас такое необычайно мужественное лицо. Вам никогда не предлагали сниматься в кино? — проворковала Ирочка.

— Нет, — буркнул Леша, уставившись в стол.

Краткость ответа, по-видимому, несколько обескуражила Ирочку, потому что она решила зайти с другой стороны:

— Ярослав очень много рассказывал мне о ваших приключениях. Я слушала их, как сказку!

Леша решил, что это замечание не требует ответа, и продолжал мрачно пялиться на стол.

— Неужели все эти истории — правда? — не сдавалась Ирочка. — Просто не верится!

Леша по-прежнему молчал. В глазах его собеседницы появилось недоумение, смешанное с легким раздражением. Она пересела поближе и заботливо заглянула жертве в лицо:

— Вас что-то беспокоит?

Леша отодвинулся и бросил на чаровницу затравленный взгляд.

— Нет! — выпалил он с отчаянием в голосе.

— Не может быть, — не унималась Ирочка. — Я же вижу, как вы подавлены! Только не надо молчать. Если вас что-то грызет, нельзя замыкаться в себе. Поделитесь со мной и увидите, насколько вам станет легче.

Леша, словно загнанное в ловушку животное, лихорадочно озирался по сторонам. Но вот глаза его остановились, и лицо несчастного прояснилось. Издав нечленораздельное восклицание, Леша сорвался с места и устремился к дереву, где на сучок был нахлобучен рулон туалетной бумаги. Размотанный конец рулона гордым вымпелом реял в предвечернем бризе. Леша, не утруждая себя экономией, схватил весь моток и исчез в кустах. Ирочка так и осталась сидеть с открытым ртом.

Меня настолько поглотила эта сцена, что другие разговоры за столом я слушала вполуха и, видимо, раза два проигнорировала обращенные ко мне реплики. Генрих извиняющимся тоном произнес:

— Дорога была очень тяжелая. Варвара, наверное, еще не вполне пришла в себя. Давайте выпьем по стаканчику, говорят, вино хорошо снимает усталость.

— У меня предложение получше, — сказал Мирон. — Не расписать ли нам под вино пульку? У нас девять игроков, как раз на три команды.

— А Ира с Таней не играют? Тогда, наверное, не стоит. А то им с Машенькой придется скучать.

— Ерунда, Анри, — решительно заявила Машенька. — У нас есть «монополия», да и дети давно просили в нее сыграть. Так что вы, бывшие светила мехмата, отправляйтесь играть в свой преф, а у нас найдутся занятия поинтереснее.

Однако Ирочку перспектива игры с дамами и детьми, видимо, ничуть не вдохновила. Она принялась отнекиваться, кокетливо ссылаясь на неумение.

— Но правила очень простые, — уговаривала ее Машенька. — Вот увидите, научитесь в два счета.

— Я бы тоже лучше сыграл в «монополию», — сказал Славка-Ярослав. — Втроем играть неинтересно — прикуп «в физиономию» швырнуть некому. А без меня игроков как раз восемь. На две полноценные «пули».

Кинули жребий, кому с кем играть. Мы с Марком, естественно, угодили в одну компанию с Нинкой и Мироном.

— Только, чур, играем на какой-нибудь интерес, — потребовал Мирон. — А то знаю я вас, авантюристов! Постоянно будете падать на хулиганские мизера.

— Какой же интерес ты предлагаешь? — осведомился Прошка. — У нас ведь тут не все бизнесмены.

Год назад Мирон и Славки основали компьютерную фирму, и дела у них, по слухам, шли неплохо.

— Ну, скажем, проигравшие завтра устраивают пикник с шашлыком. Как вам такие ставки, господа голодранцы?

— Договорились, — весело согласился Генрих. — Только готовить будем вместе. А то здешние дрова ни один топор не берет.

— Заметано!

Последующие два часа стали для нас с Марком настоящей пыткой. Мы изо всех сил старались держаться миролюбиво и спокойно. Наша светская беседа протекала примерно таким образом:

Нинка: Пас. Какая у тебя симпатичная маечка, Варвара!

Маечке этой шел третий год, она вылиняла, выгорела и совершенно потеряла форму.

Я: Второй пас. Да, это один из самых элегантных моих туалетов.

Мирон: А я возьму на раз. Та-ак! Семь вторых. Ты замуж еще не вышла, Варвара?