Наталья Александрова - Венец многобрачия

Артем, разумеется, тут же проследовал на кухню, откуда послышалось хлопанье дверей кухонных шкафов.

– Опять холодильник пустой! – послышался его разочарованный вопль.

Внимая моему отчаянному взгляду, Неонила резво метнулась на кухню, несмотря на свою более чем плотную комплекцию. Оттуда послышался ее грозный шепот. Артем отругивался, не стесняясь.

– Но если я есть хочу! – заныл он.

– До дома подождешь! – твердо отвечала Неонила.

Вот интересно, я думала, что она ему вечно во всем потакает, а оказывается, она умеет быть строгой, и Артем принимает это как должное. Вон появился на пороге кухни, надутый, но послушный. Остальные двое моих благоверных стояли в коридоре и молчали. Эрик хмурился и кусал губы.

– Ну, Ларка, мы уж пойдем, – громко сказала Неонила и подмигнула мне незаметно.

Все-таки отличная она тетка! В свое время из-за Артема я потеряла всех подруг, а теперь благодаря ему приобрела одну очень хорошую.

– Но твоей кармой я займусь в самое ближайшее время, – пробормотал, сдаваясь, Евгений и тоже двинулся к двери.

– С Горацием не надо погулять? – услужливо предложил Олег.

– Спасибо, не надо, – ледяным голосом ответила я, его взгляды и вообще все его поведение начали мне надоедать. Между ним и Эриком были протянуты почти видимые глазу нити прочной неприязни.

– Олег, ты идешь? – раздался с лестницы голос Артема, и я готова была поклясться, что это Неонила заставила его спросить.

Олег встрепенулся и, бросив злобный взгляд на Эрика, нехотя поплелся к двери.

– Я позвоню тебе, я обязательно должен с тобой серьезно поговорить, – начал он на пороге, но потерявшая терпение Неонила просто выдернула его из моей прихожей, как морковку с грядки. Я поскорее заперла дверь на все замки.

– Даже если будут кричать, что пожар, и стучать в дверь ногами, все равно не открою!

Я оглянулась на Эрика, он был красен. Как я уже успела заметить, краснел он от злости. Только непонятно было, на кого он сейчас злится: на меня, на мужей или на бандитов. Вошел Гораций, гавкнул вопросительно, спрашивая, куда все подевались.

– Ты еще будешь мешать! – зарычал на него Эрик, и Гораций удалился, обиженный и удивленный.

Эрик одним шагом пересек прихожую и ловким движением высвободил меня из куртки. Он погладил мои плечи под пушистым свитером и попытался найти губами ложбинку на шее, как он это делал два дня назад, когда мы стояли с ним, обнявшись, на лестнице. В голове у меня промелькнула ужасная мысль, что свитер шерстяной, а такие вещи очень впитывают запах. И сейчас Эрик вместо запаха любимой женщины вдохнет жуткую смесь карбофоса, плесени и затхлости, ведь я почти сутки провела на том ужасном диване. Я отстранилась легонько.

– Милый, мне бы принять душ.

– Душ, – бормотал он сердито, – душ, завтрак, Гораций, потом мужья придут, потом соседи, потом внушают всякую дрянь, потом тебя вообще похищают. В этом доме можно побыть наедине хоть полчаса?

Он сдернул с меня свитер одним рывком, и вся так долго представляемая мной картина шикарной любви при свечах, и чтобы играла тихая музыка, мгновенно улетучилась. Действительно, мы с Эриком не в том положении, чтобы ждать. Мы ведь как на войне: не сегодня завтра опять случится что-нибудь из ряда вон выходящее. Эрик уже тащил меня в комнату, ногой отпихивая опять припершегося Горация и отмечая снятой одеждой наш путь, как Мальчик-с-пальчик – камешками. Диван в гостиной был не разложен, но это Эрика не остановило. Он продолжал бормотать что-то сердито, под треск отрываемых пуговиц…

Примерно через час я очухалась от холода. Эрик лежал рядом очень тихо, глаза его были закрыты, но я знала, что он не спит. Я тихонько завернулась в диванное покрывало и подумала, с чего это, собственно, мы с ним так завелись? Вроде бы далеко не дети, давно уже находимся в том возрасте, когда можно вполне контролировать свои чувства. Ну я, допустим, уступила грубой страсти, но его-то с чего так разобрало? Я вспомнила все только что происшедшее и решила потом, в тихую минутку, осторожно расспросить Эрика, нет ли у него в роду, кроме немцев, кого-нибудь из южных народов, потому что темперамент был явно не немецкий. Нет, ну все-таки интересно, насколько бывает обманчива внешность. Глядя на Эрика, такого приличного и респектабельного, ни за что не скажешь, что он может быть таким… даже не подобрать правильного слова… неистовым, что ли. Я представила себя: растрепанную, без косметики, благоухающую карбофосом… И чтобы я вызвала в мужчине такую страсть? Никогда не считала себя роковой женщиной. Я попыталась вспомнить, какие слова Эрик бормотал недавно. Запомнилось только слово «моя». «Моя» – кто? Любимая, хорошая, желанная… Нет, просто «моя».