Наталья Александрова - Венец многобрачия

– Знаете что, Эрик? Я тут подумала, пока вы ехали, и поняла, что речь идет не просто о картине, а об определенной картине. Ведь Лариса мои картины и видела-то не все. А вот одна ей очень понравилась, я даже ей на день рождения ее подарила. И картина эта сейчас находится дома у Олега. Я ему позвонила, он сейчас ее привезет.

– Вы – чудо! – невольно воскликнул Эрик.

– Повторите мне снова все, что она говорила. Только дословно. И хотите, я пока вам чаю налью?

– Что вы, мне не до чаю, – ответил Эрик и полностью повторил содержание своего разговора с Ларисой.

– Что еще за Ромуальд такой? – задумчиво протянула Неонила. – Никакого рыцаря Ромуальда, хоть убей, вспомнить не могу. Возможно, Олег или Артем что-то знают, сейчас их спросим. Кстати, ведь нужно еще Евгения позвать! Это Ларкин второй муж, – пояснила она.

– Да знаю я! – В голосе Эрика против воли проявилось раздражение.

– Ну, хорошо… О чем еще она говорила?

Эрик включил диктофон, на который по свежим следам надиктовал свой разговор с Ларисой.

– Так, – задумчиво произнесла Неонила, – про картину будем думать, когда Олег ее привезет. С Ромуальдом я ничего не понимаю, но раз она так сказала, значит, была уверена, что кто-то должен догадаться про Ромуальда. Подруг у нее нет, все три мужа охватывают, так сказать, всю жизнь, кто-нибудь обязательно должен знать этого Ромуальда! Сейчас они все приедут, мы выпьем кофе, и вы подробно расскажете нам, как все случилось.

Олег появился в рекордно короткий срок, буркнул что-то нелюбезное вместо приветствия и сел в угол, демонстративно почесывая вернувшегося с прогулки Горация.

– Так, Евгения ждать не будем, – сказала Неонила, разливая кофе. – Эрик, мы вас внимательно слушаем.

– Только честно! – прокурорским голосом добавил Олег.

– И с подробностями, – добавил Артем, намазывая горчицей бутерброд с ветчиной.

Стараясь не раздражаться, Эрик подробно рассказал про записки Валентина Сергеевича и препарат, про Еремеева и Луизу, про выстрелы, синий «Форд» и актера Волонте. Примерно в середине рассказа появился Евгений и тихонько подсел за стол.

– Еремеева я видел, – высказался Артем, нарушая затянувшееся молчание.

– Если бы она мне рассказала про препарат, – начал Олег, ненавидяще глядя на Эрика, – то с ней ничего бы не случилось. И вообще я не понимаю, как в такой ситуации можно было оставить слабую женщину одну?

– Я велел ей сидеть дома и закрыться на все замки! – против воли Эрик повысил голос.

– Ты должен был не оставлять ее одну ни днем, ни ночью! – крикнул Олег.

– Особенно ночью, – поддакнул наглый Артем и откусил половину бутерброда.

– Артем! – прикрикнула Неонила. – Ты хоть помолчи. Олег, возьми себя в руки и не хами человеку. Он не меньше тебя волнуется за Ларису. А что касается твоего утверждения, что она слабая женщина, то уж позволь тебе не поверить. Непослушная – это да. Если бы сидела в квартире, никто бы ее не тронул. Ведь схватили-то ее на улице, потому что в ее квартире, как говорил Эрик, все в полном порядке, и Гораций цел. Значит, Лариска потащилась куда-то, там ее и сцапали. Могла она так сделать?

– Запросто могла, – ответил за всех честный Евгений.

Эрик в задумчивости уставился на тарелку сидевшего напротив Артема. Эрику показалось, что половина бутерброда с ветчиной двигается сама собой по тарелке.

– Эрик, давайте еще раз послушаем то, что она вам сказала по телефону, – призвала Неонила.

– А? – Эрик очнулся и встряхнул головой. – Всякая чушь мерещится.

Они прослушали сообщение Эрика на диктофоне, потом положили на стол картину, что привез Олег, и стали ее рассматривать.

– Значит, она говорила про две вещи, – бормотал Эрик, – записка – за картиной Неонилы, а ключ – за шлемом рыцаря Ромуальда. Две вещи вместе, надо их рассматривать в совокупности.

– За картиной Неонилы не было ничего, – сказал Олег, – я там внимательно посмотрел. Да и откуда? У меня в доме никаких тайников отродясь не было.

– Может быть, что-нибудь было записано на обоях? – спросил Эрик.

Это было его ошибкой. Олег, который и без того смотрел на него враждебно, взорвался:

– Можете себе представить, у меня тоже как-никак есть мозги! Я эти обои даже под лупой осмотрел и ничего стоящего внимания там не обнаружил.

– Простите, Олег, – извинился Эрик, – я не хотел вас обидеть… Значит, все дело в самой картине, в том, что на ней нарисовано.

На самой же картине был изображен Никольский собор, и на первом плане видна колокольня.