Елена Логунова - Шерше ля фарш

— Странно, что он был Загадин, а она так и осталась Заманян, любая женщина на ее месте в замужестве первым делом фамилию сменила, — заметил Смеловский — большой телевизионный спец по части сватовства и замужеств.

— Ничуть не странно. — Я тоже проявила сообразительность. — Поставь рядом имя Зара и фамилию Загадина, и ты поймешь, что наша коллега не захотела менять шило на мыло.

— Зара Загадина?

Зяма (бывший Козий Мир) смекнул первым:

— Ой, боженьки! И зараза, и гадина — два в одном! Да уж, такой суровой прозы никакая любовная поэзия не выдержит.

— Так что, бомжа убила его бывшая? — Смеловскому явно не терпелось услышать, что лично с него любые подозрения сняты.

— Дело еще не закрыто, — уклончиво ответил настоящий полковник.

— Тогда рассказывай дальше, — попросил Матвей.

Он слушал Кулебякина, как ребенок — бабушку-сказочницу: подставив ладошку под щеку и сверкая глазенками.

Вспомнив болтовню бомжа, ныне покойного, Козлик не стал делиться полезной информацией со следствием, напротив, сам воспользовался сведениями, которые уже были получены коллегами. В материалах дела упоминались близкие родственники Загадина — бывшая супруга Зара Рафаэловна Заманян и дочь Карина Альбертовна Заманян. Без труда догадавшись, что Зараза — это производное от Зары, Козлик лично установил наблюдение за госпожой Заманян и быстро обнаружил, что она действительно отправляет с оказией посылки в Тбилиси.

На этой стадии деятельность международной контрабандистки Заразы уже можно было пресечь одним звонком в СБ аэропорта, но это не соответствовало личному интересу Козлика. Он вовсе не собирался дарить кому-то другому возможность отличиться и потому надумал самолично вытянуть всю цепочку.

Поэтому Козлик пошел к папе-генералу и выпросил у него пару оперативников для проведения небольшой и совершенно секретной операции в столице Грузии.

— И так совпало, что в аэропорту Тбилиси они встречали именно тебя. — Кулебякин строго посмотрел на меня и покачал головой. — Ох, Инка, Инка…

— А что Инка? — ощетинилась я. — Я, между прочим, не хотела брать этот мед! И не надо тут делать из меня какого-то наркокурьера, строго говоря, я даже не произвела доставку груза получателю!

— И этим испортила Козлику всю малину. — Денис ухмыльнулся. — Он-то думал легко и быстро взять и курьера с посылкой, и получателя груза прямо в аэропорту.

— И взял бы, держи я корзину с банкой в руках, — припомнила я. — Но я поставила ее в сторонку, рядом с чужими чемоданами, и еще платком накрыла. Зяминым, двусторонним…

— Так или иначе, ребятам Козлика пришлось ходить за тобой по пятам и караулить получателя.

— Ага! Так вот какой хвост мы с мамулей обрубили на канатке! Это был хвост Козлика!

— Так это с козлами вашего Козлика я уже дважды бился в подворотне?! — оскалился Зяма. — Вчера вечером, сегодня утром, сколько можно!

— Нет, парни Козлика свернули операцию после того, как экспертиза установила, что белый порошок — обыкновенная сахарная пудра, — сказал Денис.

— Поясни, — попросила я.

— Они ждали того, кто придет к тебе за грузом, и взяли какого-то парня со свертком. Вернее, взяли сверток! А в нем — предположительно, для конспирации, — были сырники, покрытые толстым-толстым слоем белого порошка.

— Сколько раз я говорил папуле, что так делать не надо, потому что сахар — это белая смерть! — посетовал Зяма.

Я хихикнула:

— Папулины сырники сорвали секретную операцию Козлика?

— Точнее говоря, поставили в ней жирную точку. — Денис расплылся в улыбке. — И одновременно положили начало моему собственному расследованию. Не узнать фирменный рецепт Бориса Акимовича я, ты сама понимаешь, не мог. К тому же я знал, что вы все отдыхаете в Тбилиси…

— Откуда? Кто сказал? — быстро спросила я, грозно взглянув на Зяму с Алкой.

— Не они, — оправдал их Кулебякин. — Мне ваш папа рассказал перед отлетом. Звал с собой, обещал содействие в примирении враждующих сторон.

— Ни-ког-да, — отчеканила я. — И ни за что!

— А за исключение из числа подозреваемых в содействии организованным преступникам-контрабандистам?

— Ладно, так и быть, я тебя прощаю, мир.

— Не, не, миритесь по-настоящему! — потребовал Зяма, ловко сцепил наши с Кулебякиным мизинцы и потряс их, приговаривая: — Мирись, мирись, мирись и больше не дерись, а кто будет драться, я буду кусаться!

— Детский сад какой-то, — сердито и беспомощно выдохнула я.

— А что дальше-то было? — блеснул глазенками миллионер и любитель сказок Матвей.