Дарья Калинина - Дурдом с мезонином

И думаете, он был за это благодарен Ане с Лидусей? Как бы не так! Он смотрел на них так, словно они лично были виноваты в том, что ему довелось пережить.

Чувствовать на себя ненавидящий взгляд Степана было неприятно, и девушки поспешили переключить его внимание на другую тему.

И Аня, подсев к старикам, спросила у Лидуси шепотом:

— Не знаешь, почему у Славы такие старые родители?

— Уж какие есть. Родителей, знаешь ли, не выбирают.

— Но Слава совсем еще молодой человек.

— Родили, значит, папа с мамой его поздно.

Аня еще немного подумала и задала следующий вопрос:

— А почему они не шевелятся?

Лидуся прислушалась к дыханию пострадавших и сказала:

— Они спят.

Спят? Как можно было спать после того, что случилось? Девушки этого не понимали. Но приехавшие пожарные подтвердили диагноз Степана.

— Спят, — сообщил один из них, пощупав пульс. — Сердечный ритм спокойный, наполненность пульса хорошая. Они находятся в глубоком сне. По всей вероятности, старички хлопнули снотворного, которое и не выпускает их из своих объятий.

— Но их жизни ничего не угрожает?

— Медики разберутся.

К этому времени огонь уже вырывался наружу, лопались стекла, и на шум набежали соседи. Они не стали дожидаться прибытия врачей, подхватили стариков за руки и за ноги и отнесли в соседний домик, отлеживаться. Там над ними захлопотали, и совместными усилиями погорельцы пришли в себя. Открыв глаза, они долго не могли взять в толк, почему они проснулись в чужом доме в окружении всех этих людей.

— Наталья Федоровна! — взывали к ним соседи. — Иван Трофимыч! Родненькие вы наши! Да как же это вас угораздило так?

Но муж и жена одинаково не врубались в происходящее.

— А?

— Что такое?

— Ведь чудом живы остались.

— Почему?

— Дом ваш сгорел!

— Как?

Старички собрались было бежать, да двигались они все еще неуверенно. И соседи вновь уложили их назад.

— Лежите. Там уже ничего не спасти. Полыхнуло так, что только держись. Счастье, что сами выжили.

— Ничего не помню, — признался Иван Трофимыч.

— Девочек вон благодарите, — не унималась соседка — тетя Галя, в доме которой они и находились. — Вы им зачем-то среди ночи понадобились, они вас из огня и вытащили.

— Это не мы. Это Степан.

— Они, они! — вдохновленно закричала тетя Галя. — И мужичок с ними был. Они вас втроем из пожарища и спасли.

Иван Трофимыч снова вздохнул:

— Ничего не помню. А ты, Наташа? Как полыхнуло-то хоть?

— Это вы нам скажите! — закричала тетя Галя, которая, похоже, просто не умела разговаривать иначе. — Как же вы такое допустили? Коротнуло у вас где? Может, обогреватель включенным оставили?

— Дровами мы топим, будто не знаешь. Электричество дорого жечь. Из леса сухостою привезу на тележке, им и топим.

— Может, искра какая из печки убежала?

— Сто лет топим, никогда греха не было. Лично печку глиной обмазывал.

— Что же случилось тогда?

Иван Трофимыч развел руками и с недоумением посмотрел на жену. Та тоже смотрела на мужа, верней, на его пижаму.

— А чего это ты эти штаны напялил? — подозрительно спросила она у него. — Я же пижаму для Славки купила. Подкоротить чуток хотела, для этого с антресолей и достала. Зачем ты ее на себя нацепил? Это же подарок ему на свадьбу.

Полосатая пижама была сшита из добротной фланели, которая в СССР была излюбленным материалом как для женских халатов и детских платьев, так и для мужских рубашек и пижам. И все бы хорошо, но вот расцветки у этих пижам были, как бы это поделикатней выразиться, винтажными. Представить себе модника Славку в такой пижаме было невозможно. Но, наверное, его родители и впрямь были сильно стеснены в средствах, если даже для свадебного подарка сыну выбрали пусть и не ношеную, но купленную еще в незапамятные времена вещь.

— Вроде не помню такого, чтобы надевал, — растерялся Иван Трофимыч. — Да и не люблю я пижам этих, в трусах всю жизнь сплю, ты же знаешь.

— Знаю. А как же тогда Славкина пижама на тебе оказалась?

— А сама-то вырядилась! — хмыкнул в ответ Трофимыч. — Это на тебе что такое, хотел бы я знать?

Сорочка Натальи Федоровны и впрямь поражала обилием кружев, вышивки и крахмала. От последнего ткань стала такой жесткой, что сорочка стояла колом, и маленькая Наталья Федоровна была в ней словно внутри колокола. Сорочка тоже была родом из СССР. Только там на женщинах можно было увидеть такую «красоту».

— Уж не твоя ли погребальная сорочка? — поинтересовался супруг у женщины.