Иван Троцкий: Плутократова идиллия

В это же время у юноши начали пробиваться ростки его гения. Почитатели его таланта завелись даже в одном из студенческих журналов, что стало результатом публикации одной из его статей на тему «введение дресс-кода для студентов: за и против».

Проучившись ровно два курса, юноша успешно бросил учебу. Родителям удачно соврал о найденной работе в одном из малоизвестных журналов. Для благополучного утаивания правды устроился работать грузчиком в вечернюю и ночную смену, продолжая писать статьи и рассказы, показывая их своим домочадцам как свои труды, коим якобы суждено быть напечатанным в следующем месяце. А через месяц сообщал какой популярностью пользуется его газета. По этой причине даже работникам ее не выдают. Все скупают. Такова причина почему «шнурки» не узрели опусы сынка в печати. Как и масса ранимых людей, он был бесхребетным. Чем воспользовались его коллеги, затащив его между делом на ночную «подработку» – тащить из хранилища мешки с бетоном на черный рынок, которым управляли лица «южных народов». Для родителей выдумал отмазку – корпоративы. Спустя семь месяцев такое существование ему опостылело. Несмотря на все уговоры, уволился, обещая держать язык за зубами. Через неделю прознал, что его коллег словили за этим занятием, ждут суда.

Через месяц и вправду его статьи, рассказы и иногда стихи начали печатать в различных журналах и газетенках, правда довольно паршивых, но хоть что-то. А потом и вовсе приняли на полную ставку. В свободное от работы время сочинял романы. За неимением друзей больше ничего не оставалось. Героем его эпоса стал разведчик Тихонов. Он воплощал все фантазии и мечты, которым не суждено стать явью. Громыко воображал себя на месте этого отчаянного и бесстрашного разведчика. Он воздавал всем по заслугам, его обожал прекрасный пол. Тихонов был полным alter ego своего автора. Тихонов вряд ли тот герой романов, за которые дают Пулитцеровские или Нобелевские премии.

Еще в детстве врачи обнаружили плохое функционирование левого полушария головного мозга. Сулили возможную в будущем неспособность к чтению. Да и что голова в любой момент отечет и взорвется тоже говаривали. Только Авксентий это опроверг.

У Авксентия Владимировича, была одна навязчивая идея, фетиш, если хотите, которого он безумно стыдился. Дело в том, что писатель страстно любил обувной стиль «оксфорды». Он заглядывался на них на витрине, копил и тратил свои драгоценные кровные (его заработок от журнальных статей) на свою отраду. Скупал всякие: лакированные и нелакированные, черные, белые, коричневые и любые другие. Хранил он их в особом шкафу, который почти был заполнен его «драгоценностями». Своей тяге он не мог дать никакого объяснения, впрочем, и не пытался. Почти каждый божий день он примерял их и как светская львица с восхищением наблюдал себя в зеркале. Тем не менее, он выходил в них из своего логова лишь однажды. Побывав на корпоративе своего издательства, ощутил стыд, ушел раньше всех. А все из-за его проклятия – оксфордов.

Всю жизнь он искал истину, концепцию, способную объяснить происходящее в мире, но не нашел.

Аркадий Аркадьевич Федорович как всегда явился домой в семь вечера. Любил вкусно, не спеша поужинать. Он взял за обязанность запивать кушанье лимонным, а иногда яблочным соком. Никогда не баловал себя сладостями и чрезмерно жирной пищей. Регулярные пробежки, бассейн в субботу. От установленного графика не откланялся ни на шаг. Блюда всякий раз ему готовила красавица-жена. И так каждый божий день, без изменений. Но только не в этот раз. Супруги не было. Уехала к маме. Следующая их встреча только в суде, на рассмотрении дела по расторжению брака. Приходится вспоминать, как это – готовить самому. Взбивать яйца, жарить бекон, нарезать лук. Я и забыл, сколько отнимает этот невыносимый, но жизненно необходимый процесс! После трех лет супружества, развод – классика. Никак вместе с женой не могли определиться – можно ли смешивать кипяченную воду с некипяченой. Каждый верил противоположной информации из интернет-статей. В итоге купили каждому по чайнику.

Тем не менее, едва его беспокоил бракоразводный процесс.

Все думы его занимало сегодняшнее письмо. Кто мог нас с папой сдать? Это дело такой давности… Кто-то из своих? А кто знал, кроме мамы? Наверняка забыл про какого-то гада, затаившего на меня злобу! Может враги отца? Не может быть, папа – был исключительным. А им-то что! Сволочам только повод подай!