Наталья Александрова - Дар бессмертия

Из темноты возникли оба цыгана. Они казались виноватыми и напуганными.

– Не знаю, кто это был! – вполголоса проговорил Франсиско. – Первый раз в жизни вижу такое чудовище! Мы хотели догнать этого мерзавца, но зверь чуть не растерзал нас… А что с девушкой?

– Плохо, – Старыгин поднял на цыган искаженное страданием лицо. – Совсем плохо!

– Ее срочно нужно отвезти в больницу! – прошептал Франсиско, наклонившись над девушкой и тревожно вглядываясь в ее черты.

– Мария! О, господи! – Дмитрий придерживал хрупкое тело, чтобы девушка не падала на сиденье, он прижимал ее к груди, чувствуя, как душу заполняет черное отчаяние.

Неужели она умрет? Неужели эти глаза никогда больше не рассыплют вокруг золотые искры?

Феликс нахмурился и покачал головой. Очевидно, это простое движение вызвало приступ боли, потому что он поморщился и тронул Старыгина за руку.

– Положи ее на сиденье, ей будет удобнее.

Старыгин опомнился, устроил девушку на сиденье, а сам сел на пол, неотрывно глядя ей в лицо.

«Я виноват, – стучало в мозгу, – если бы я не явился в Ронду, если бы не увлек Марию в это безумное предприятие, с ней ничего бы не случилось! Я, я виноват во всем, это из-за меня она умирает…»

Он тут же испугался, что в мыслях упомянул страшное слово, и стал уговаривать себя, что все будет хорошо, они довезут Марию до больницы, врачи ей помогут. И это не он виноват в ее болезни, а Педро Мендес или кто там выдавал себя за него. Ведь это он, посылая Старыгина в Ронду, указал ему на Марию. Девушка ему очень помогла, без нее он не попал бы в подземелье, не нашел книгу…

Тотчас же невыносимым стыдом сердце обожгла мысль, что если бы вместо Марии в музее находилась какая-нибудь почтенная седовласая дама, Старыгину, наверное, и в голову не пришло бы посвящать ее в свои изыскания.

К черту книгу! К черту мавров, тамплиеров и саму мифическую Чашу! Он готов сейчас отдать все, что есть, только чтобы Мария была жива и здорова!

На крутом вираже машину занесло, Старыгин едва успел подхватить девушку и снова устроить ее на сиденье. Она лежала неподвижно, закрыв глаза, кожа от сильной бледности казалась слегка желтоватой, волосы растрепались.

Что же с ней сделал тот негодяй? И зачем?

Внезапно Мария открыла глаза и беспорядочно замахала руками. Старыгин со страхом заметил, что белки глаз у нее не белые, не голубые и даже не желтоватые, а розовые. А кожа на руках такая прозрачная, что стали видны все кровеносные сосуды, как на рисунке в школьном кабинете анатомии.

– Мария! Мария! Ты слышишь меня? – спрашивал Старыгин.

Все напрасно, она его не узнавала. По телу девушки снова прошла судорога, и она затихла.

– Больница близко, – сказал Феликс, – только тебе придется идти туда одному. Мы не хотим привлекать к себе внимание властей. За нами числятся кое-какие мелкие грешки. И потом, там, в замке, два-то покойника точно есть…

Старыгин хотел было наброситься на него с руганью, но вспомнил, что цыгане здорово помогли ему в замке, да что там, без них он и не добрался бы до Пиномуго!

– Скажешь, что вас подвезли незнакомые люди на грузовике, – продолжал наставлять его Феликс, – а лучше скажи, что вообще не знаешь ее и просто нашел на дороге… В противном случае придется все рассказать полиции.

– Если это поможет Марии, я так и сделаю, – отозвался Старыгин.

Цыган неодобрительно хмыкнул и пожал плечами – мол, дело твое, поступай как знаешь.

Через некоторое время дорога стала ровнее, потом они свернули с шоссе и уперлись в белую каменную ограду. Ворота были открыты, в просторном дворе стояли машины, светились окна длинного двухэтажного дома.

– Больница Святой Лусии, – сказал Феликс, – вам туда.

– Езжай, не тяни время! – крикнул Старыгин, с тревогой наблюдая, как лицо Марии становится все бледнее.

– Нет, – твердо сказал Феликс и положил руку на плечо водителю, – дальше мы не поедем. Извини.

Франсиско ничего не сказал, только низко наклонил голову к рулю.

Дмитрий поднял на руки девушку и шагнул в ворота.

Дальше все завертелось. Его заметили, уже бежали от дверей больницы санитары. Марию внесли внутрь, положили на каталку, пожилая сестра потрогала ее руку, пытаясь найти пульс.

Старыгину казалось, что все происходит ужасно медленно – не суетится в холле толпа нахмуренных медиков с самыми озабоченными лицами, никто не кричит по громкой связи, что доктора такого-то срочно требуют в приемный покой, никто не бежит рядом с каталкой, держа у лица Марии кислородную маску, и саму каталку катят медленно и, как показалось Старыгину, равнодушно.