Татьяна Василевская - Хуже и быть не может

— Нет. Просто у меня в последние полтора месяца была бессонница, которая совсем меня замучила. Мне каждую ночь снился один и тот же сон, во время которого я просыпался и больше не мог заснуть. Даже к врачу вчера ходил, снотворное выписал.

— Думаю, можно идти, — сказал Чернышов вылезая из-под их укрытия, — дождь почти перестал, так еле-еле моросит. А то так до завтра можно тут просидеть, кто знает, сколько он еще будет идти.

Остальные тоже выбрались наружу. Вид у всех был жалкий, потрепанный. Грязная, порванная, во время сумасшедшего забега по лесу одежда. Бледные, измученные лица. У звезды из перепутанных, уже естественным образом цветных прядей торчала солома. Аня, оставшаяся без очков, близоруко щурилась, в попытке рассмотреть, хоть что-то что находилось дальше пары метров от нее.

— Пошли! — дал команду негласно признанный вожак стаи Скворцов. Вся компания двинулась в путь.

Через пару часов, вконец измученные, умирающие с голоду, дети большого города, совершенно не приспособленные к хождению через лесные чащобы, добрались до дороги. Не асфальтированной дороги, а такой, как показывают в фильмах про деревенскую жизнь — утоптанная полоса земли, изрытая ямами и ухабами, в данный момент, сильно раскисшая от дождя. А вокруг трава, деревья, природа одним словом. Никаких признаков цивилизации.

Не рискнув идти прямо по дороге, во избежание еще какой-нибудь неожиданной и неприятной встречи, несчастные скитальцы, двинулись вдоль нее, прижимаясь поближе к лесу. Примерно через час, когда Юлик уже раз двадцать заявил, что он устал и больше идти не может и не пойдет, пусть они делают, что хотят, впереди показалось строение, похожее на большой деревенский дом.

Пробираясь сквозь кусты, четверка путешественников, подобралась к одноэтажной постройке, сложенной из толстых потемневших бревен. Над входной дверью висела выцветшая, намалеванная вкривь и вкось, вывеска. Надпись на вывеске была сделана не только не на русском, но даже обозначение букв было незнакомыми. Вероятно, это была какая-нибудь придорожна харчевня, постоялый двор. Назвать эту развалюху кафе, бистро или мотелем, язык не поворачивался. Подобравшись как можно ближе, что бы все же оставаться незамеченными, усталые и голодные путники решили, на всякий случай, сначала понаблюдать за тем, что тут и как.

Пару раз подъехали всадники, но не в рыцарской одежде, а больше похожие на каких-то оборванцев. Потом подъехала телега, запряженная лошадью. Мешковатый толстый дядька, с добродушным лицом простофили и деревенщины, слез с телеги и пустив лошадь пастись в загон рядом с домом, отправился внутрь.

— Я пойду, посмотрю, — Сказал Андрей, — если все нормально, можно здесь поесть. Глядя на неказистую постройку, Юлик сморщил нос. Но он был настолько голоден, что не стал высказывать своего недовольства вслух. Уж, раз так сложились обстоятельства, можно и в этой забегаловке поужинать.

На землю уже начали спускаться сумерки. От земли поднимался пар. Есть хотелось просто невыносимо. Да и с каждой минутой становилось все более очевидно, что ночевать сегодня, скорее всего снова придется не дома, а, значит, о месте ночлега тоже пора уже задуматься. Может в этой хибаре не только кормят, но и комнаты на ночь сдают?

Минут через десять вернулся Андрей.

— Вроде все спокойно. Это точно, постоялый двор, корчма, харчевня. Называйте, кому как нравится. Там можно поесть, и, вероятно, переночевать.

Компания дружно двинулась в сторону места, где была еда и ночлег.

Внутри было душно, грязно и довольно темно. Освещали помещение несколько свечей, горящих в разных местах зала. В нос била далеко не аппетитная смесь запахов, въевшихся в рубленые деревянные стены и толстые балки под потолком. Надо всеми остальными ароматами преобладал запах квашеной капусты, прогорклого масла и потных ног. В полутемном зале беспорядочно стояло несколько столов, между которыми располагались широкие деревянные скамьи. За двумя столами сидели посетители. Крестьянин, приехавший на телеге, с аппетитом уплетал какую-то похлебку из большой деревянной миски. Через стол от него, сидела подвыпившая компания. Мужчины играли в незнакомую ни одному из вошедших, азартную игру. То и дело раздавались крики, брань и грубый смех игроков.

Стоявший за деревянной стойкой, хозяин заведения окинул новых посетителей оценивающим взглядом. Очевидно, не сочтя оборванную, перемазанную в грязи компанию важными клиентами, хозяин неуютного заведения вернулся к прерванному занятию. Перед ним на деревянной столешнице лежала небольшая кучка монет. Толстяк, аккуратно, с явным удовольствием, принялся считать их. Толстые щеки подрагивали, мясистые губы беззвучно шевелились, а на лице застыло выражение удовольствия и жадности. Явно, это было любимейшее занятие владельца забегаловки. Пересчитав все монеты, он аккуратно ссыпал их в кожаный мешочек, и, туго завязав его тесемки, бережно опустил свою драгоценность в карман штанов.