Дарья Донцова - Леди Несовершенство

Нина Леонидовна вняла совету родственника, когда я подошла к ее кабинету, она уже стояла на пороге.

– Мальчики, – нежно проворковала она, – ступайте к себе. Мы с госпожой Романовой сами разберемся.

Спустя короткое время меня усадили в кресло и закутали в голубую бумажную простынку. Стоматолог села на высокий стул. Я затряслась. Нина заулыбалась.

– Солнышко, что бы у вас там ни было, боли никакой не ощутите. Это я обещаю вам точно. Откроем ротик.

Я замотала головой.

– Хоть улыбнитесь мне, – попросила Нина. – Ооо! Интересно.

Доктор взяла со столика нечто железное, изогнутое, страшное. Меня еще сильнее заколотило в ознобе.

– Ну-ну-ну, – пропела Нина, – я держу мои глаза. Я аккуратненько так посмотрю. Мда. Что вы ели?

Я замычала, вынула из-под пеленки руку и показала на свою сумку. Из всех людей, которых я до сих пор встретила в клинике, Нина оказалась самой умной, она мигом поняла, чего я хочу, и принесла ридикюль. Я достала мешочек с недоеденным красивым, но невкусным пончиком.

Врач взяла упаковку.

– Минуточку. Состав. Ага! Ого! Ооо! Господи, зачем вы это слопали?

– Проголодалась, – написала я.

Дантист с интересом взглянула на меня.

– Да? Наверное, не очень вкусно.

– Гадость, – нацарапала я, – по виду как любимое лакомство моего детства. На вкус мерзкое.

Стоматолог взяла телефон.

– Юрий Петрович. Зайдите. Срочно, весьма интересный случай.

Я опять задрожала. Нина погладила меня по плечу.

– Боли никакой! А вот и наш заведующий!

Симпатичный мужчина посмотрел на мои зубы и задал вопрос, который я уже слышала:

– Что вы ели?

Нина подала ему упаковку.

– Хм! Зачем это жрать? – удивился Юрий Петрович.

– Кушать она хотела, – ответила за меня врач.

– В городе полно другой еды! – недоумевал заведующий.

– Юрий Петрович, она это любит, – промурлыкала Нина, – Евлампия близкая подруга Бориса Никодимовича, кстати, ее привели мальчики из спецотделения.

– Вопросов нет! – тут же сказал начальник. – Начнем, пожалуй. Душа моя, не дрожите. Боли я вам не причиню. Возникнет противный вкус во рту, потерпите. Мда! А ведь на пакете написано: «Не является едой!»

Минут через пятнадцать я смогла сказать:

– Спасибо. Что со мной случилось?

– Любимая еда склеила ваши зубки, – рассмеялся Юрий Петрович. – Дорогая, зачем вы, не побоюсь этого слова, сожрали суперцемент?

– Суперцемент? – ахнула я. – Думала это пончик. Выглядит как настоящий! На вкус, правда, гадкий.

– Душенька, вы уж не лакомитесь более такими изысками. Ешьте что попроще: сосиски с гречкой, курочку, огурчики, кефирчик. И здоровью отрадно, и челюстям праздник. Ох, чуть не забыл! Сегодня не пейте газированные напитки! Никакие. Контакт с газировкой может изменить временно цвет зубов.

Я поблагодарила врача, вышла из кабинета, и тут зазвонил телефон.

– Здравствуйте, – зачастил женский голос, – это я! Узнали?

Мне хотелось ответить словами Кролика из мультфильма про Винни Пуха: «Я бывают разные», но я сказала:

– Добрый день, с кем беседую?

– Неужели не узнали? Это же я, – затараторили в трубке. – Анжелика. Приходила к вам вместе с Валентиной!

– Госпожа Киселева, – сообразила я, – председатель родительского комитета.

– Точно! – обрадовалась Лика. – Скажите, чем я Валентину обидела?

Вопрос меня удивил.

– Не могу ответить, не знаю.

– Я тоже, – грустно сказала Анжелика, – Костик, слава богу, нашелся. Когда я позвонила Игруновой с поздравлениями, она отреагировала сердито: «Перестаньте лезть в мою жизнь. Не просила вас о помощи и сочувствии. Отстаньте. Надоели». В тот же день она накатала заявление директору гимназии, смысл его такой: председательница родительского комитета травит Игрунову. Беспокоит мать ребенка, который находится в больнице. В связи с этим Валентина забирает Костю из школы, он будет посещать другое заведение. Директриса меня позвала и вежливо, но конкретно велела уйти с поста председателя, так как я всем надоела своей активностью. Мешаю педагогам, везде сую свой нос и так далее. Давно она хотела от меня избавиться, потому что я тщательно вникаю во все и заставляю устранять косяки. А теперь есть заявление Игруновой. Ума не приложу, что плохого я ей сделала? Да, у меня активная жизненная позиция. Валентина не хотела обращаться к вам, я ее вынудила. Подумала: денег у нее нет, стесняется в этом признаться. Так мы соберем нужную сумму. А сейчас вот думаю: странно! Мальчик исчез, а она в полицию не помчалась. И к вам Валя направилась лишь после того, как я сказала: