Дарья Донцова - Леди Несовершенство

Адвокат спокойно выслушал стенания Игоря.

– Вам предлагается озвучить следующий вариант развития событий. Вы вернулись домой, увидели, что жена лежит в комнате, кинулись к ней. И больше ничего не помните, очнулись в клинике. Сейчас следствие отрабатывает версию проникновения преступника в квартиру известного художника, который собрал коллекцию уникальных антикварных изделий из разных металлов, в том числе драгоценных. Уголовник ударил вас железной скульптурой, которая, по словам вашего сына, стояла у окна. Чтобы скрыть следы, вор унес орудие нападения.

– Он мне не сын, – мигом рассвирепел Волынин.

– Если настаиваете на этом, тогда вас ждут суд и зона, – сказал адвокат, – есть свидетель, он видел, как вы убили жену.

– Гаденыш! – догадался шофер.

– Егор Волынин четырнадцати лет, – поправил юрист, – выбор за вами. Или барак, или отдельная комната в доме престарелых. Плюс деньги на личном счете для покупки мелких радостей: печенья, зубной пасты и прочего. Если позволите, дам вам совет: второй вариант намного лучше первого.

– Ладно, – буркнул Игорь.

– Правильное решение, – похвалил адвокат, – когда к вам приедут для разговора, я буду рядом.

– Эй! А кто меня ударил? – наконец-то догадался спросить водитель.

– Вы задушили жену, встали, попятились, поскользнулись и упали, – объяснил адвокат, – ударились спиной о железную фигуру.

У Игоря в голове заметалась какая-то мысль, но тут появилась медсестра, и Волынин после укола благополучно заснул.

Степан кашлянул.

– Ничего себе история, да? Василий решил спасти сына.

Макс вынул телефон и посмотрел на экран, ничего не сказав. Вместо него заговорила я:

– Или он не хотел, чтобы правда о его отношениях с Ксенией вылезла наружу. Художник давно умер, правды мы не узнаем.

– Ну почему же, – усмехнулся Степан, – она есть у меня. В биографии Егора указано, что его мать умерла, местонахождение отца неизвестно, тот давно бросил семью. Юноша в шестнадцать лет стал круглым сиротой, поступил в вуз, где готовят художников, получил диплом и куда-то исчез. Когда Егор уже стал взрослым мужчиной, умер Колятин. Он был неженат, не имел детей. Квартира, роскошная дача под Москвой…

– Уж не в Батунине ли, – пробормотал Вульф.

Степан продолжал:

– …коллекция картин, произведений искусства – все получил Егор. Он оказался единственным упомянутым в завещании художника человеком. Никаких споров об имуществе не было, никто претензий не предъявлял.

– Зачем тогда Волынину создавать преступную группировку? – поразилась я. – Квартира, деньги, профессия – все у него было.

– Некоторые любят разбойничать ради удовольствия. Дослушайте меня сначала, – нахмурился Степан, – моему брату тот же вопрос в голову пришел. Расскажу, как он на него ответил. Самая интересная часть повествования впереди. И…

Хозяин посмотрел на Макса.

– Если есть желание узнать невероятное окончание сей истории, то, до чего вам никогда самим не додуматься, тогда денежки сюда.

Вульф открыл портфель и почему-то долго в нем рылся. В конце концов он вытащил пачку банкнот и положил на стол.

– Деньги счет любят, – воскликнул брат следователя и, послюнив пальцы, начал перебирать купюры.

Куки, которая лежала у меня на коленях, вдруг заплакала.

Я погладила мопсишку.

– Тише, не плачь.

Собачка открыла глаза, прижалась ко мне и снова засопела.

– Игорь жил в доме престарелых. Прошло время, – нараспев заговорил Степан, пряча деньги в ящик стола, – его из отдельной комнаты переселили в общую, и отношение персонала к нему изменилось не в лучшую сторону. Шофер попытался выяснить, по какой причине он из вип-клиента превратился в обычного, и услышал простой ответ:

– За вас не заплатили.

Игорь возмутился, хотел позвонить юристу, но только сейчас сообразил: номера телефона у него нет. Волынин решил не сдаваться, поехал в кабинет директора, где стоял аппарат, и попытался соединиться с Василием Колятиным. Этот номер он помнил наизусть. Но на звонки никто не ответил ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Пролетели годы. Игорь смирился со своей участью, молча переносил плохие условия, ел отвратительный суп и старался не вспоминать прошлое. Но, как назло, к нему стали приходить яркие сны. Вот они с Ксюшей купают крохотного Егора. Вот мальчик бежит к нему с распростертыми объятиями. Вот Егорка говорит: «Папочка, я тебя люблю». Плохое не снилось, только хорошее, радостное. И от этого делалось еще хуже.