Нина Соротокина - Русский вечер [СИ]

— Посмотри сама.

— Действительно, похож. И вообще он присутствует на всех фотографиях.

— На этой, где машина, его нет.

— Да, на этой фотографии другой действующий герой. Сообразить бы, какую информацию несут все эти снимки?

— Ты думаешь — несут?

— А как же! Зачем иначе посылать племяннику фотографию убитого.

— В конверте был еще диск.

— А где он?

— Дома.

— Мам! С тобой просто нет сладу! Почему ты его не взяла? Мы бы уже знали, какая на нем информация. Ладно. Доберемся мы до этого диска. Я думаю, что вначале пути он нам мало что объяснит.

— Это какого такого пути? Я предлагаю все это выбросить в помойку и забыть.

— Раньше надо было это делать. Теперь нам предстоит по капельке собирать информацию. Для начала скажи, какие первые мысли у тебя появились в голове, когда ты увидела меня на фотографии. Пусть они выглядят совершенно абсурдно.

Елизавета Петровна искоса посмотрела на дочь, шумно втянула воздух.

— Ну, говори, говори, что ты насупилась? — настаивала Яна.

— Я подумала, — и словно в ледяную воду шагнула, — что это имеет отношение к Сонькиному отцу.

Елизавета Петровна ожидала возмущенных возгласов, но Яна спокойно сказала:

— Нет, это за гранью абсурда. Кого в Риме может интересовать моя несчастную любовь. И потом, подумай сама, кому бы пришло в голову послать мне таким образом весточку.

Елизавета Петровна с ужасом подумала, что если дочь не топает ногами и не кричит: «Сколько раз я просила не вмешиваться в мою частную жизнь!», значит дело действительно серьезное. Беда еще в том, что Янка о чем-то догадывается, но не желает в этом сознаться. Ишь как ноздри раздуваются. И все время запускает в волосы всю пятерню. Елизавета Петровна знала, что если у дочери начинает чесаться голова, то значит она чем-то сильно расстроена или возбуждена.

— А может за нами следили? — Елизавета Петровна выпалила первое, что ей пришло в голову.

— Не смеши меня.

— Второй мыслью было, что все это каким-то образом касается Ашота, — осторожно добавила мать.

— Каким образом? Понимаешь, я была случайной гостей на этой встрече. Она состоялась на второй день после моего приезда в Милан. Ритка давно готовила этот «русский вечер», а я явилась очень кстати. Мне сказали, что я фактурная. Шесть человек за столом. Вкусная еда. Смешно, но я совершенно не помню этого типа, который сидит со мной рядом. Эти фотографии мне Ритка так и не прислала.

— Может, ты вспомнишь, какие велись за столом разговоры.

— Обычный треп. Не помню в какой связи, но имя Ашота там упоминалось. Ладно. Пока я вижу такой план действий. Я звоню в Милан. Ты привозишь мне диск. А теперь — спать. Уже поздно ехать в твою Десну, так что останешься ночевать. Так и быть, потерплю до утра твоего Барсика. Я тебе в гостиной постелю.

Яна была в Милане год назад, тоже весной, но ездила туда не по туристической путевке, а по приглашению подруги. Рита давно получила гражданство и считала Италию своей второй родиной. Она выскочила замуж через два года после школы, даже институт не успела кончить, и уехала в Милан. Брак оказался неудачным. Пьетро был награжден уничижительными кличками, как то сухарь, бухгалтер и жандарм, что не мешало Рите и в дальнейшем принимать его услуги. За квартиру в престижном районе: картины (случайные), скульптуры (в основном гипс, но очень хороший), две ванных комнаты и пятнадцатиметровый, увитый шпалерными розами балкон, тоже платил сухарь и бухгалтер, хотя у него давно была другая семья.

Ну и что — квартира? Деньги на жизнь все равно приходилось зарабатывать самой. Спасла Риту феноменальная способность к языкам. Она переводила с русского на итальянский, с итальянского на английский, с английского на французский… Приходилось работать и синхронным переводчиком, а за это, как известно, хорошо платят. Беда только в том, что зачастую переводчиков было больше, чем работы. В черные дни Рита писала в журналы статейки про русскую культуру, незамысловатые, но броские, из которых следовало, что русские такая нация, которая все делает наоборот. Например, люди культурного запада, при ожоге отдергивают руку, а русские держат ее у огня до тех пор, пока она не обуглится, при этом страдают и от страдания получают удовольствие. Конечно, в подобном изложении Риткиных работ есть некоторое преувеличение, но общее настроение было именно таким. Еще Рита устраивала выставки, что-то делала в кино и на радио, словом, волка ноги кормят.