Дарья Калинина - Преступление по нотам

— Что ты делаешь! Не надо, чтобы Полина знала, что ты тут. А то еще удерет.

— Ну, меня-то ей бояться нечего. Теперь мы с ней в одной лодке. Оба работаем на мадам Станиславу.

— Ты уже принял ее предложение?

— Сегодня приму.

— Не торопись, — попросил Саша юношу.

Но Тим взъерошил кудри:

— Почему? Я хочу быть вместе с Полиной. Если она тут, то и я тоже хочу работать в этой труппе.

— Давай сначала переговорим с самой Полиной. Может, тут все не так безоблачно, как кажется со стороны.

На этом и порешили.

Неизвестно, узнала ли Полина своего давнего приятеля Тимура или просто это было совпадением, но когда в конце спектакля все «кошечки» разбежались по залу и в шутку стали заигрывать с гостями, то Полина очутилась как раз возле их столика.

— Привет, Тимка! — обратилась она к своему приятелю. — Как это ты тут очутился?

— За тобой пришел. Предупредить. Тебя полиция ищет.

— Знаю, — беззаботно рассмеялась девушка. — Это мой папенька всех на уши поднял. Ладно, сейчас представление закончится, ты меня у выхода подожди. Я быстро!

Полина слово свое сдержала.

Правда, появилась она не быстро, а примерно минут через сорок, когда Саша с Тимуром уже начали думать, что девушка их обманула. И тут Полина возникла собственной персоной.

Саша заранее присмотрел небольшое кафе, куда и пригласил своих друзей. Полина к этой идее отнеслась с воодушевлением:

— Я к вам спешила, все другие приглашения отвергла. Так что теперь вы меня просто обязаны накормить.

Саша невольно уставился на нее. Интересно, от кого это ей поступали предложения? И какого рода они были?

Аппетит у Полины был хороший. И Саша решил, что у девушки с таким здоровым аппетитом не может быть на душе ничего тяжелого.

— Про то, что папенька меня ищет, я в курсе! — оповестила их Полина, не дожидаясь, пока принесут закуски. — Только кончилась его власть надо мной! Восемнадцать мне уже стукнуло, стала взрослой я уже! Это раньше он мог добиться, чтобы меня под конвоем домой приводили, а теперь все! Кончено! Можете в полиции так и сказать: не ищите Полину, домой она не вернется.

— Нет, это не твои родители нас прислали, это тебя ищут по поводу убийства у нас в центре.

— Уби-и-и-витийства протянула Полина изумленно. — Но тут уж я вообще ни при чем. После того скандала, который папенька учинил, мне к вам и соваться стыдно. Спасибо Максиму Сергеевичу, как-то сумел нейтрализовать активность моего папеньки. А то ведь представьте: папенька меня в монастырь собирался сослать. На полном серьезе! У моего папеньки друг детства есть, тот в нашей епархии — какая-то крутая шишка. Вот он и предложил, чтобы меня на перевоспитание в дальний монастырь отправить. Куда-то совсем в глубинку, куда и почта два раза в год приходит. И матушка игуменья, я слышала, там просто чума, подъем в четыре утра, молитвы до шести, завтрак не полагается — сразу на работу. Обед — полчаса, кто не успел, тот до вечера голодный ходит. Все посылки с воли вскрываются, все то, что против правил, изымается. А против правил там почти все, начиная с шоколада и заканчивая шпротами. Только сухари и сушки разрешаются. И еще сахар и чай. Как в колонии! Музыку можно слушать только церковную, Интернета нет, телефоны забирают, связи с внешним миром никакой. В тюрьме и то веселей! Конечно, я им пригрозила, что сбегу, в лесу заблужусь, в болотах утону, дикие звери меня растерзают, а смерть моя на их совести будет. Ну, папаша устрашился, на компромисс пошел, согласился регентскими классами удовольствоваться.

— Но ты и там не прижилась.

— Скука! — пренебрежительно отмахнулась Полина. — Молятся они все время и о душе рассуждают. Все спасаются, спасаются. Платочки эти на головах еще, а я не люблю с покрытой головой, мне в платке душно. А мне восемнадцать как раз стукнуло, я стала думать, как бы мне с этой тягомотиной покончить.

— И пошла работать к Станиславе. На контрабасе в виде кошки у нее играть.

— Ты не думай, к ней не так-то просто попасть. Тут много качеств должно совпасть. И внешние данные, но это как раз не обязательно, потому что, как говорит сама Станислава, нынче нарисовать можно любое лицо, было бы желание. Гораздо важнее — харизма, обаяние. Надо, чтобы человек умел нравиться. Ну, с этим у меня, к счастью, проблем нет и никогда не было.

И Полина весело засмеялась. Ее совсем не интересовало, кого убили у них в центре.

Саша решил до поры до времени ей этого и не говорить.

— Так вот я и решила, что быть регентом — это не мое. И напрасно мне объясняли, что в их класс попасть — это невесть какая удача, что туда берут избранных, то есть девочек из самых лучших семей священников. Но мне было все равно. Вся эта поповская скукота была не по мне, я там была чужая. И я чувствовала это.