Кэрол Дуглас - Котнэппинг

Оставаться у “Бэйкера энд Тейлора” на ночь не было смысла: их стенд не мог предложить ничего, кроме пустых компьютерных стульев и скользких каталогов. Я все обнюхал и уже собирался убраться оттуда — наверное, я был единственным в истории существом, покинувшим ярмарку ААК без книги в подарок, — когда мой неугомонный нос учуял страшную правду: затхлая атмосфера указывала на то, что в этом месте кто-то сдох.

Я сунулся за шторы, вскарабкался на эверест помятых коробок, разгреб несколько пустых бумажных стаканчиков и вылизанных дочиста оберток от бигмаков и очутился нос к носу с белым мужчиной возраста около шестидесяти лет, в очках толщиной с линзы от телескопа обсерватории в Маунт-Паломаре — и таких же отныне бесполезных в земной жизни.

Он лежал навзничь среди миазмов и был мертвее, чем аудитория стиптизерши в “Лэйс энд Ласт” в даунтауне в понедельник после обеда.

Я порысил в обход, чтобы взглянуть на номер стенда. Стенд сам по себе был — не ошибешься: разукрашенный фотографиями разнообразных тел в точно такой же, если не более впечатляющей, кондиции перманетного паралича, как найденный мной труп. Там были также изображения разного зловещего инструментария, вроде инъекционных иголок с каплющей кровью и гравированных серебряных скальпелей, которые выглядели достаточно убийственно для того, чтобы Лиззи Борден [10] Борден, Лиззи (1860–1927) — знаменитая убийца, зарубившая топором отца и мачеху. , будь она жива и здорова, могла пустить их в ход для своей незаконной медицинской практики.

Я зафиксировал в памяти название стенда — “Пенниройял Пресс” — и смотался в более приятное место, чтобы дождаться утра и придумать способ довести мою находку до сведения властей, исполнив долг гражданина и одновременно исключив свое имя из списка подозреваемых.

Последняя глава Честера

— Какая-то кошка шляется по выставочным залам, — проворчал охранник, направляясь к кофейному автомату. — А я-то думал, что мы должны защищать центр от международного терроризма.

— Кошка! — вскинулась Темпл, оторвавшись от экрана компьютера. — Где?!

Охранник покачал головой, увенчанной пучком редких волос, и надел фуражку. Кофе струился из крана, наполняя одноразовый стаканчик до краев.

— Кис-Конг. Тот еще террорист.

— Слушай, Ллойд, со стенда этим утром пропал очень ценный кот. То есть, два кота. Мы должны поймать их до открытия. Где ты его видел?

Ллойд поскреб в затылке, чуть не свалив с головы фуражку.

— Вы, офисные барышни, все помешаны на кошках.

Темпл величественно встала во все свои метр пятьдесят семь и сдвинула громадные очки со лба на кончик носа.

— Я тебе не офисная барышня! Я пиар-менеджер в этом центре, и не танцую фанданго вокруг кисок в рабочее время — если только эти киски не имеют отношения к связям с общественностью. Поэтому можешь быть уверен: корпоративные талисманы вроде Бэйкера и Тейлора чертовски важны для Ассоциации. “Бэйкер энд Тейлор”, на минуточку, одни их ведущих оптовых книготорговцев в стране!

Темпл замолчала, чуть не лопнув от праведного негодования, и нырнула под стол, чтобы достать внушительных размеров полотняный мешок, украшенный изречением: “ Temporus Vitae Libri” [11] Temporus Vitae Libri (лат.) — Правильно: Temporis Vitae Libri — “ Книги, которые бывают раз в жизни”. В данном варианте — “Time-Life Books” (“Книги на всю жизнь”). — халява от “Тайм-Лайф Букс”. Суровая и деловая, она обогнула стол.

— Ну, и где этот паразит? Если ты считаешь, что такая мелочь недостойна твоего внимания, я сама его поймаю.

Ллойд оглядел ее двенадцатисантиметровые каблуки, мешок размером с мочевой пузырь слона и решительное лицо. Она не выглядела ни на день старше двадцати одного — тогда как на самом деле находилась в опасной близости к тридцати; по годам она была уже в июле, внешне — где-то между маем и июнем, и тайно страдала по поводу своей недостаточной внушительности.

Ллойд мотнул головой в сторону выставочного зала:

— Где-то возле покрытой блестками зебры на палке.

— Зебра на палке?.. А, ты имеешь в виду карусель “Зебра Бук”. Чертовщина, — она взглянула на часы размером с серебряный доллар, полностью оккупировавшие ее запястье. — Мы открываемся в девять. Хорошо, что книголюбы встают поздно. Наверное, читают до глубокой ночи.

Она процокала к выходу из офиса, а Ллойд остался, бурча что-то нелестное в адрес “современных женщин” в свой остывающий кофе.