Нина Стожкова - Танец на раскаленных углях

— Напиши, как по-русски называются шарики в носу.

— Козявки, — автоматически перевела Лина.

— Ха-ха-ха! — заржала Адель! Ну и ну! Фиг выговоришь! Ko-zjav-ki! Да у меня это слово уже на пяти языках записано! Представляешь: вот такая коллекция! Теперь еще и по-русски будет!

Лине надоела ее своеобразная лексика, и она решила сменить тему.

— У тебя есть килт? — спросила она Кенни.

— Конечно, — приосанился дружок Адель. — Для официальных событий. Например, я надеваю его на свадьбы друзей и на юбилеи.

— Терпеть не могу эту мужскую юбку! — встряла Адель. — Под него носят такие отстойные подштанники! Когда ветер подует и у мужика юбка поднимется — ну просто одна срамота!

— Ладно, не грусти, — внезапно зашептала она Лине в ухо, — мы еще встретим своих «принцев»! Не веришь? А зря! Моя тетка полгода назад подцепила на автосервисе своего автомеханика и счастлива с ним! А вообще-то для меня лучше уж этот зануда Кенни, чем мой бывший муженек. Тот колотил меня почем зря.

Лина почувствовала, что Кенни напряженно прислушивается к их беседе, и постаралась исправить положение:

— Я сейчас спросила Адель, кем ты работаешь, — соврала она, чувствуя, что краснеет и отнюдь не от вина.

— Мелким клерком в правительстве Шотландии, — без особой охоты признался парень. — Денег мало, зато, знаешь, у меня куча разных льгот, да и потом, когда-нибудь, после дождичка в четверг, хорошая пенсия будет.

— Так вот на кого наши чиновники равняются! — опешила Лина. — Ну просто наши с вами — одного поля ягоды! Ты не представляешь, сколько у нас разных анекдотов про таких, как ты, клерков и бюрократов ходит!

— У нас тоже, — вздохнул Кенни. — Люди думают, что это так просто — бумагу составить, да еще так четко и грамотно подготовить, чтобы ее начальник с первого раза подписал, — он взглянул на Лину с оттенком легкого превосходства. Лина вспомнила, что днем видела у него на спине татуировку: довольно-таки крупный орел, чья голова аккуратно располагалась на Кенниной мощной холке, распростер свои крылья до самых плеч атлета. Видимо, в душе Кенни тоже считал себя орлом.

Адель незаметно ткнула Лину в бок смуглым кулачком: мол, что я говорила: Кенни — тот еще фрукт. Похоже, она его орлом не считала…

— А как ты думаешь, в нашей «Пальме» мог бы скрываться убийца? — вдруг ни с того, ни с сего спросила Лина у Адели.

— А то! — звонко расхохоталась шотландка.

— И кто он, по-твоему? — Лина даже слегка протрезвела от ее слов.

— Например, я! — захихикала шотландка. — Ну, например, я бы могла убить Кенни, — заявила Адель — Он так громко храпит…

Лина досадливо поморщилась. Опять никакой толковой версии!

Внезапно в хорошенькой головке Адель наступило просветление:

— Что нужно, чтобы Лина приехала в Глазго? — поинтересовалась она с деловитостью, которую в этой свистушке прежде трудно было предположить.

— Не так уж и много. Во-первых, деньги, а, во-вторых, мне следует пройти интервью в посольстве Великобритании, чтобы получить визу, что порой бывает непросто, — объяснила Лина. Кенни с важностью кивнул, подтверждая ее слова.

— Пусть только попробуют не пустить тебя к нам! Я подниму ребят! Мы такую заварушку устроим на районе! Как шахтеры в Глазго лет десять назад!

Адель раскраснелась и расхорохорилась, как какая-нибудь Танька из Бирюлева, перепившая «паленой» водки в дешевой кафешке.

— Успокойся, Адель, — сказала Лина поспешно, — обещаю, мы с Петром приедем в Глазго на будущий год. (Лина давным-давно убедилась, что с дурными да с пьяными спорить бесполезно. Хотя, с другой стороны, — где Москва, а где Глазго… И вообще, кто знает, что случится у нас через год, а что через месяц).

— Заметано! Подари мне на память свою сумочку, — вдруг потребовала Адель. — Я на нее еще со вчерашнего дня глаз положила.

Лина невольно поджала губы. Эту изящную коричневую сумочку, красиво расшитую бисером, ей подарила на день рождения закадычная подруга, и расставаться с подарком, подобранным с такой любовью и вкусом, было откровенно жаль.

— Это подарок, — отрезала Лина, — а дареное не дарят. И вообще, дорогая деточка, клянчить подарки неприлично… Ты сама-то что мне подаришь? Как насчет твоих сережек?

— Дешевка, — вздохнула Адель, — пластмасса, обклеенная блестками. Тебе они вблизи не понравятся. Всего один фунт стоят. Знаешь, вообще-то я работаю обычной секретаршей. Зарплата «три пенса». Плюс налоги. Вот и ношу эту дешевую мишуру. Не то, что ваши «новые русские» из пятизвездочного отеля. Ходят все расфуфыренные — носы кверху. А вчера там у них, в кафе у моря, обслуга такое сотворила! Представляешь: гнездо ласточки из-под крыши сбили. Сукины дети! Куча дерьма! А все для того, чтобы постояльцам в их буржуазные задницы ветер не надул. Там в кафе поставили пластиковые экраны, защищающие буржуев от ветра. А это крохотное гнездышко ласточки, видите ли, им помешало! Или вот еще дельфин. Когда он, больной, к их «люксовому» пляжу стал приближаться, эти уроды все, как один, заволновались — мол, еще чего доброго сдохнет там у них на песке, провоняет своей тухлятиной весь пляж и их гламурный шик-блеск им испортит. Обслуга готова была этого несчастного дельфина тут же укокошить, лишь бы бедолага потонул поскорее — желательно, подальше от их чистенького пляжа. И только Пол прыгнул в прохладную воду, а потом плыл и плыл рядом с дельфином, постепенно отводя его на глубину. Хотя, наверное, животное все равно сдохнет, — грустно сказала Адель, — Пол сказал, что бедолагу ранило винтом от скутера в море — как раз у того пляжа возле пятизвездочного отеля, где развлекаются ваши богатенькие детки.