Дарья Калинина - Собаке – собачья жизнь

Ирина Владимировна была крепкая еще женщина, но сейчас ее буквально шатало. Она едва могла стоять. И возможно, если бы не поддержка Подлесного, попросту упала. Но следователь проявил хорошую реакцию. И стоило женщине начать заваливаться, как он оказался рядом и бережно принял ее в свои объятия.

Видя такое дело, собаки всполошились и залаяли на семь голосов. Заводилой была Белка, которая так и рвалась с привязи к своей хозяйке. А раз не получалось, то оглашала окрестности своим тонким немного надрывным лаем. Белка вообще была особой истеричной. Вечно ей чудилось, что с ее хозяевами что-то может случиться. И стоило им куда-то отлучиться, как Белка уже места себе не находила. Спокойно усидеть на одном месте она не могла. Со стороны казалось, что ее поджаривают на раскаленной сковороде. Собачка то садилась, то вскакивала на все четыре лапки, глядя тревожным взглядом в ту сторону, куда ушли хозяева. И когда терпения совсем уже не хватало, садилась и тихонечко поскуливала, словно плакала.

И такие фортели Белка выкидывала без малейшего повода для тревоги. А сейчас, когда Белка видела, что хозяйка ее в опасности, она буквально сходила с ума. Заливалась лаем, полная сочувствия, сострадания и желания помочь или хотя бы облизать.

Антон с Сашей тоже встревожились.

– Что случилось? Что такое?

Ирина Владимировна не отвечала. Бледная, с трясущимися губами они была олицетворением самого горя.

Затем она закрыла лицо руками и громко с надрывом зарыдала:

– Умер! Умер мой Ванечка! Умер мой соколик!

– Что такое? Иван Михайлович? Ему плохо?

Женщина молча кивала головой. Рыдания душили ее, слова выходили отрывисто.

– Семен… – пролепетала она, – Сеня последним приходил. Ваня с ним говорить отказался. Спать очень хотел. Я его не тревожила, думала, спит, а он… Умер!

Следователь передал ее в руки Антону, а сам забрался в палатку. Когда Саша заглянул туда, следователь разговаривал по телефону.

– Да, срочно готовьте бригаду реаниматологов. Где-где! Не знаю, где хочешь, там и найди. Из соседней больницы вези. Нет, я туда сам не поеду. Могу не успеть. Дай бог, до нашей бы дотянуть.

И закончив разговор, увидел Сашу и махнул рукой:

– Помогите мне. Надо его вытащить на улицу.

Иван Михайлович оказался весьма тяжелым. Обливаясь потом, Саша сцепил зубы и думал лишь о том, как бы не разжать ладони. Тогда Иван Михайлович шлепнется прямо на землю. А ему в его состоянии – это совсем лишнее.

Подлесный объяснял на ходу:

– Он не умер. Дыхание и сердцебиение присутствуют. Просто они очень слабые, едва уловимые, поэтому сперва показалось, что их нету. У меня такое впечатление, что он тоже хлебнул наркоза. Но то ли доза в этот раз была больше, то ли организм слабей, видите, что случилось.

– А куда мы его?

– В мою машину. Повезем в больницу. «Скорую» вызывать не будем. Пока врачи сюда доберутся… А я буду гнать всю дорогу. Бог даст, успеем.

Вскоре прибежали другие помощники. Сашу избавили от части ноши. И в машину к следователю тело Ивана Михайловича загружали уже большим коллективом. Ирина Владимировна тоже хотела поехать вместе с мужем, но Подлесный не пустил.

– Тут главное – скорость, – сказал он. – А чем легче машина, тем быстрее она поедет.

И Ирина Владимировна, обливаясь слезами, осталась. Когда машина Подлесного уехала, все удрученно взглянули друг на друга.

– Творится что-то неладное.

– Неладное! Ужас, что творится!

– Это когда такое было, чтобы люди на соревнованиях мерли как мухи?

– На нас сглаз! Или даже порча.

– И я даже знаю, кто это сделал! – это заявление сделала Людмила, супруга эксперта первой категории, к которой все и обернулись.

– Это сделала одна мерзкая тетка, когда мы не захотели повязать ее шавку ни с одним из наших производителей.

– При чем тут это?

– Я сама присутствовала при том, когда Ирина Владимировна отказала ее дворняге в вязке. А баба какая наглая! И злая! При мне прокляла Ирину Владимировну. Посулила гибель и несчастье всем ее близким. И вот, пожалуйста, у нас уже второй труп. И это муж Ирины Владимировны!

– Типун вам на язык! Вы же слышали, Иван Михайлович жив.

– Это только пока!

– Как вам не стыдно. Взрослая женщина, а распускаете такие глупые слухи.

– Это ты кого дурой обозвал? – возмутилась Людмила.

– Я вас дурой не называл.

– Сам дурак!

– Ненормальная! И собака у тебя тупая! Вся в тебя!

В общем, разговор пошел самый оживленный, способный в любую минуту перейти в рукопашную схватку. Нервы у всех участников соревнований и без того были накалены случившимися непонятными и загадочными происшествиями. И сейчас достаточно было одной-единственной искры, чтобы разгорелся костер взаимных упреков и обвинений. Чтобы случайно не попасть под перекрестный огонь из бранных слов, которыми обменивались обе стороны, Саша отошел в сторонку. Тут он увидел усатого Семена, задумчиво и даже с каким-то мрачным удовлетворением наблюдающего за всем происходящим на поляне.