Марина Воронцова - Подлянка, сэр!

Мечтательно вздохнув, я подумала, как хорошо было бы иметь дачу. Небольшой домик, садик, огород для души. Так, чтобы одни клубничные грядки. Жмурясь на яркое солнце, я потянулась в удобном кресле. На лоджии у нас некое подобие веранды. Сюда поместилось старое кресло и небольшой круглый телефонный столик. По утрам я устраиваюсь здесь на балконе с чашкой кофе и книжкой. Так хорошо, что даже какую-нибудь песенку хочется мурлыкать.

— Море, море, мир бездонный… — заскрипела я, стараясь, чтобы никто, кроме меня самой, этого не услышал. Уши мне оттоптало, должно быть, целое стадо медведей. Не то чтобы очень большое, так, обычная медвежья семья из пяти-шести особей среднего размера. Но петь, как обычно бывает в таких случаях, люблю. В последнее время даже меньше комплексую. Как ни включу телевизор, там полно таких, как я. Поют в свое удовольствие и не стесняются. — В белой пене…

Внезапно сонный утренний воздух пронзил резкий рев сирены «Скорой помощи».

— Вера! — раздался с нижнего балкона густой флегматичный бас Марии Гавриловны. — Ты там?

— Ага, доброе утро, Маша, — ответила я, не отрываясь от книги.

— Слышишь «Скорую»?

— Слышу.

— Только бы не к нам, — резюмировала Мария Гавриловна.

В отличие от нашего спартанского балкончика у Маши все гораздо основательнее. Двойное остекление, обшивка вагонкой, цветочные горшки. Диванчик выполняет одновременно функцию ларя для овощей, а самодельный балконный столик зимой превращается в дополнительный холодильник.

Однако рев сирены приближался.

— Гляди, Вера, кому-то, похоже, плохо! — Мария Гавриловна показала сверху своей палкой на карету «Скорой помощи».

Я прищурилась. С такого расстояния только по общим очертаниям могу догадаться, что предо мной такое. Близорукость мучит.

— Может, детский врач?

— Не-а, участковый педиатр пешком ходит, ему даже машину не выделяют. Серьезное какое-то дело, — уверенно пробасила Маша. — Ого, смотри, к подъезду Лукиной подъехали. Погоди-ка… Смотри, это же Рая! Дочка Алевтины! Смотри, видишь, в белой футболке?

— Извини, Маша, — я пожала плечами.

— Что-то у меня предчувствие какое-то нехорошее. Идем вниз! Ой, Господи, только бы не Алевтина!

Быстро собравшись и оставив свой кофе на столике, я вышла из квартиры и вызвала лифт. Спустилась за Машей.

— Только что в их квартиру звонила, никто не отвечает! — лицо Кондратьевой покрылось крупными пятнами.

Я пошла чуть быстрее, оставив медлительную Марию Гавриловну позади. Все хочу набраться смелости и предложить Кондратьевой отказаться от обильных ужинов на ночь и ее любимого густого какао. Все-таки лишние пятьдесят килограммов для людей нашего возраста не очень-то полезны. Быстрым шагом приблизившись к карете, увидела, что перед подъездом стоят Рита из пятнадцатой квартиры с коляской и Рая.

— Ой, Вера Афанасьевна, здравствуйте, а я вам звоню, звоню! — тоненьким, надрывным голоском тут же запричитала Рая.

— Что случилось? — во рту неожиданно пересохло, а в ушах возник неприятный шум.

— Только не волнуйтесь, хорошо? — Раиса взяла меня за руку. — Говорят, что у мамы сердечный приступ, но, по-моему, ее кто-то очень сильно напугал! И все вещи! Ничего не перевернуто, а рамочки для фотографий все перепутаны, белье в шкафу как попало свернуто! В квартире кто-то был! Можете Олегу позвонить? Я вышла, хотела сама к вам бежать!

— Что-нибудь украли?

— Вроде нет, — покачала головой Рая. — Деньги на месте, золото тоже, из техники у мамы и не было ничего особенного.

— Алевтина? — раздался за спиной напряженный, прерывающийся хриплой отдышкой голос Марии Гавриловны.

Не дождавшись ответа, Кондратьева пронеслась мимо нас, как баржа на полном ходу.

— Подождите! — крикнула ей вслед Раиса, но Мария Гавриловна уже взбиралась вверх по лестнице.

А я осталась стоять как вкопанная, глядя на красно-белую «ГАЗель» «Скорой помощи». Господи Боже, с Алевтиной мы знакомы уже не знаю сколько лет. С момента постройки дома! Да и молодая она еще совсем! Моложе меня! Всего пятьдесят девять лет! Только вчера с ней говорили, совсем бодрая была! Какой приступ?

Я очнулась, только когда поняла, что Рая тянет меня за собой.

— Идемте, мне одной страшно, — шептала она.

В квартире мы первым делом увидели врача в голубом костюме, торопливо заполняющего какие-то бумаги. На полу лежали носилки с телом, покрытым белой простыней.

Я охнула и схватилась рукой за дверной косяк.

— Мама! — болезненно, чуть слышно охнула Рая и упала как подкошенная.