Барбара Мертц - Последний верблюд умер в полдень

Я продолжала свои усилия; вскоре глаза молодого человека открылись, и он с удивлением уставился мне в лицо. Его первыми словами были:

— Где я?

— У меня на каминном коврике, — навис над ним Эмерсон. — Что за чёрт… э-э… совершенно идиотский вопрос? Будьте любезны дать объяснения, нахальный щенок, прежде чем я вас вышвырну.

Слабый румянец покрыл щёки Фортрайта.

— Вы… вы профессор Эмерсон?

— Один из них. — Эмерсон указал на Уолтера, который поправлял очки и неодобрительно кашлял. Вне всякого сомнения, он больше напоминал классический портрет учёного, чем мой муж, чьи острые синие глаза и здоровый цвет лица, не говоря уже о впечатляющей мускулатуре, позволяют считать его человеком действия, а не мысли.

— О, понятно. Прошу прощения — и за беспорядок, и за моё непростительное вторжение. Но, надеюсь, когда вы услышите мой рассказ, вы сможете простить меня и помочь мне. Профессор Эмерсон, которого я ищу — египтолог, мужество и физическая доблесть которого так же известны, как и его интеллектуальная мощь.

— Э-э, хм-м, — сказал Эмерсон. — Да. Вы нашли его. А теперь, если вы отодвинетесь подальше от рук моей жены, на которую столь внимательно глядите, что ещё более усугубляете своё первоначальное преступление…

Молодой человек вскочил, как будто его укололи, заикаясь и бормоча извинения. Эмерсон помог ему сесть — вернее, толкнул его в кресло — и несколько более вежливо помог мне подняться. Обернувшись, я увидела, что Эвелина собирает детей и уводит их из комнаты. Я благодарно кивнула ей и была вознаграждена одной из её чудных улыбок.

Наш неожиданный посетитель начал с вопроса.

— Правда ли, профессор, что вы в этом году планируете отправиться в Судан?

— Где вы это слышали? — потребовал ответить Эмерсон.

Мистер Фортрайт улыбнулся.

— Ваша деятельность, профессор, всегда вызывает интерес не только в археологической среде, но и во всём обществе. Определённым образом это имеет отношение и ко мне. Моё имя вам неизвестно, но я уверен, что вы знакомы с моим дедом, известным покровителем археологических наук — виконтом Блэктауэром.

— Всемогущий Боже! — взревел Эмерсон.

Мистер Фортрайт запнулся.

— Прошу… Прошу прощения, профессор?

Лицо Эмерсона, багровое от ярости, могло бы испугать любого мужчину, но его грозно нахмуренные брови были направлены не на мистера Фортрайта. А на меня.

— Я так и знал, — с горечью произнёс Эмерсон. — Неужели я никогда не смогу освободиться от них? Ты явно привлекаешь их, Амелия. Не знаю, каким образом, но это уже становится пагубной привычкой. Очередной проклятый аристократ!

Уолтер не смог сдержать смешок, и я признаюсь, что это действительно было забавно: Эмерсон предстал перед миром в образе разъярённого санкюлота, требующего отправить на гильотину ненавистных аристократов.

Мистер Фортрайт с тревогой взглянул на Эмерсона.

— Постараюсь покороче, — начал он.

— Хорошо, — ответил Эмерсон.

— Э-э… но боюсь, что вначале мне необходимо дать подробные объяснения, чтобы вы поняли, в чём состоят мои трудности.

— К чёрту, — ответил Эмерсон.

— У… у моего деда было два сына.

— Будь он проклят, — ответил Эмерсон.

— Э-э… мой отец был младшим. Его старшего брата, который конечно, был наследником, звали Уиллоуби Форт.

— Уилли Форт, исследователь? — совсем другим тоном повторил Эмерсон. — Так вы его племянник? Но ваше имя…

— Мой отец женился на мисс Райт, единственной дочери богатого купца. По просьбе тестя он добавил фамилию Райт к своей собственной. Так как большинство людей, услышав это сочетание, предполагали, что оно состоит из одного слова, я посчитал, что гораздо проще принять эту версию.

— Как любезно с вашей стороны, — промолвил Эмерсон. — Вы не похожи на своего дядю, мистер Фортрайт. Он стоил двух таких, как вы.

— Я слышала его имя, — сказала я. — Это он неопровержимо доказал, что озеро Виктория является источником Белого Нила?

— Нет, он упорно цеплялся за убеждение, что река Луалаба — это часть Нила, пока Стэнли не исправил его ошибку, совершив плавание вниз по Луалабе в Конго, а оттуда в Атлантику. — Племянник Уиллоуби Форта язвительно улыбнулся. — Боюсь, что это печально отражает картину его жизни. Он вечно опаздывал то на несколько месяцев, то на несколько сотен миль. Его величайшей мечтой было войти в историю как первооткрыватель… чего-нибудь. Всего, что угодно! Мечтой, которая так и не осуществилась.

— Честолюбие, стоившее ему жизни, — задумчиво сказал Эмерсон. — И жизни его жене. Они исчезли в Судане десять лет назад.