Дороти Кэннелл - Сплошной обман

— Вы уж простите меня, милочка, но этими зубками совершенно невозможно жевать! А в мои–то годы из удовольствий и остались лишь мой сынок Годди да еда.

— Только в другом порядке, — пожаловался ее драгоценный сынок.

— Ах ты, шутник! — Миссис Гранди погрозила ему толстым пальчиком и принялась резать мясо. Нож с вилкой почти утонули в ее огромных руках. Мне почудилось, что в голосе хозяйки дома появились стальные нотки. — Даже в детстве Годди был заводилой в любой компании. Мой муж, как и большинство ученых, вел довольно уединенную жизнь, да и я не гожусь для бурных светских развлечений. Понимаете, не то уже здоровье.

— Прошу прощения. Больное сердце?

Тут суровый дворецкий вновь наполнил мой бокал, а герр Вортер, сидевший по другую руку от миссис Гранди, отвлек ее внимание, так что я могла спокойно прислушиваться к разговорам. Энгус обсуждал картину, недавно приобретенную "Наследием", предположительно кисти Ван Гога. Я с трудом удержалась, чтобы не захлопать от радости в ладоши. С облегчением и грустью я отметила, что милый Энгус ни разу не взглянул в мою сторону.

— Грант — признанный гений по части распознавания подделок, — пробормотал Годфри. — Так что если среди нас есть обманщики, — он прищурился, — советую им поостеречься.

Все, кроме герра Вортера, который возился со своим моноклем, громко рассмеялись, тогда как у меня внутри все так и сжалось. Энгус, оторвавшись от Ван Гога, скромно отозвался на комплимент Годфри:

— Никакой я не гений, я тоже не раз ошибался. Искусство — это страстная, требовательная и великолепная любовница. Когда общаешься с ней, порой трудно сохранять голову трезвой.

Разговоры возобновились. Миссис Гранди, подав знак снующему вокруг слуге, велела принести кофейник. С видом матери, которая лучше всех знает, что надо делать, она налила чашку преподобному Хаму, добродушно пожурив его: дескать, ему следовало бы, как и всем остальным, пить вино, затем оделила кофе и Годфри. Запустив руку в карман черного платья, она извлекла кружевной платок и небольшой пакетик.

— Глюкоза, — сообщила миссис Гранди, поймав мой взгляд. — Преподобный, я поделюсь с вами. И тебе тоже не помешало бы, Годди. Намного полезнее, чем сахар.

Годфри скорчил бунтарскую гримасу, тогда как преподобный Хам недоуменно пялился на пакетик в руках хозяйки. Остальные увлеченно внимали рассказу Гиацинты о канализации.

— Плохие трубы всегда были бичом нашей страны. По моему убеждению, именно канализация не позволяет нам встать вровень с американцами и русскими.

Кто фыркнет первым? Я обвела взглядом лица сотрапезников. Вряд ли мистер Уитби—Браун. Подавшись вперед, он стукнул кулаком по столу.

— Не могу с вами не согласиться, особенно в тех случаях, когда в водосток засовывают мертвое тело! Верно, Гранди?

Вот тут–то стены гостиной и сотряс дружный хохот. Особенно заливисто хихикал Годфри.

— Так, значит, вы слышали о веселеньком убийстве 1803 года?

— Просто преподобный упомянул сегодня о… — Мистер Уитби—Браун щелкнул пальцами.

— Да, да, было такое. — Преподобный Хам поставил чашку, задев за край блюдца и чуть не устроив кофейный потоп. — Как красиво было обставлено то злодеяние! К сожалению, в нынешних убийствах начисто отсутствует изящество. Будучи священником, я, конечно, не могу одобрять нарушение одной из Божьих заповедей, но…

Что–то слишком часто он поминает о своем сане.

— Мы вас понимать, сэр. — Герр Вортер пожирал глазами вовсе не преподобного Хама, а Примулу. — Либо ваши враги пусть сами ходить навстречу гибели, или покончить с ними раз и навсегда.

Я с удивлением заметила, как по лицу Примулы скользнула легкая улыбка, которую она быстро смахнула рукой. И тут же скорее услышала, чем увидела, как поднимается со стула преподобный Хам. Когда я все–таки перевела на него взгляд, тот стоял, судорожно вцепившись в пряжку ремня. Нос его покраснел еще сильнее, но остальная часть лица приобрела какой–то неприятный зеленоватый оттенок.

— Прошу прощения, мне очень неловко… Крепко сжав ноги, он короткими шажками засеменил к дверям, приведя гостей в полное изумление.

— Надо же, — хохотнул мистер Уитби—Браун. — Я видел много людей, которые не могут удержать в себе выпитое и съеденное, но чтобы до такой степени…

Вспышка молнии прорезала освещенную лишь свечами гостиную, заострив удивленные лица сидящих за столом. Все гости были искренне поражены столь стремительным исчезновением священника, но помалкивали — судя по всему, вопрос, куда отправился преподобный Хам, был не из самых приличных. Молчание нарушила Гиацинта Трамвелл: