Дарья Калинина - Кошмар на улице дачной [litres]

– Ты убил папу и маму! А мы с Валей не хотели верить, когда бабушка твердила нам об этом.

– Я и старуху убил. Вспоминаю это с наслаждением. До сих пор в ушах хруст ее костей стоит. Слаще этой музыки я в жизни ничего не слышал. Впрочем, нет, ошибаюсь. Было кое-что еще. Стоны твоей сестрички Валюшки, когда я убивал ее. Да, я с ней тоже порезвился всласть. Тоже одно из самых драгоценных моих воспоминаний. И твой мальчик, Рита, за эти дни доставил мне немало счастливых минут. Он у тебя очень крепкий. Даже не знаю, в кого такой. Муженек твой был совсем хлипкий.

– Ты и его… убил?

– Я! Не знал, глупый я человек, что с мужем у тебя отношения никакие. Думал, что ты страдать будешь. Когда понял, что сплоховал, поздно уже было. Но с Валюшкой я не ошибся. И с мальчиком твоим тоже. Я уж думал, что замучил его до смерти, избавился от него, а он взял да и выжил. Но ничего, больше я такой ошибки не допущу. Вы оба приговорены, и из этого подвала вам больше не выйти.

– Чем ребенок тебе помешал? Отпусти хотя бы Павлика.

– Шутишь? Он самый сладкий из вас всех. Сперва я прикончу этих двоих безвкусных олухов, никакого интереса в их жизнях для меня нету, они мне никто. Но и они сгодятся, пойдут на закуску. Потом в качестве бульончика выпью эту противную девчонку, которая всюду сует свой нос.

На мгновение Шурочка окаменела от страха, потому что подумала, что речь идет о ней. Что маньяк каким-то непостижимым образом знает, что она тут и только до поры до времени делает вид, что не видит Шуру. Девочка уже приготовилась дать стрекача, как вдруг услышала еще один стон. Это стонала другая девочка. И Шура догадалась, что Нелька тоже попалась в руки к садисту. Вот куда она запропастилась. Вот почему Лолитка не смогла дозваться свою подругу, когда прибегала искать к этому дому.

– Потом на основное блюдо пойдешь у меня ты, Ритулька, – продолжал психопат. – Ты – моя дорогая сестричка. И на десерт я уже в полной мере наслажусь твоим Павликом. Постараюсь растянуть удовольствие, лакомиться им подольше. О, у меня будет царская трапеза! Давно я так сытно и вкусно не пировал!

– Оставь кого-нибудь из нас про запас, – произнесла тетя Рита. – Ведь если всех прикончишь разом, то ничего не останется на потом. Других родственников у тебя больше нет! Мы с Павликом последние.

– Ничего. Хоть один раз, но наслажусь на полную катушку. Будет потом что вспомнить.

И Шуре показалось, что этот тип облизывается. Неужели он и впрямь собирается их сожрать? Но нет, этот гадкий человек питался не самой кровью, пищей ему служили боль и страх, которые исходили от его жертв. Вот что было его пищей.

Павлик неожиданно обратился к Рите:

– Напрасно ты, мама, не говорила мне о том, что мой папа убит. Дядя ведь меня на эту уловку и поймал. Подошел ко мне и мне папиным именем представился.

Маньяк расхохотался.

– Так и было! Стоит Павлик один-одинешенек в темном проулке. Подошел я к нему, говорю: «Здравствуй, сынок. Мама не разрешает нам с тобой видеться, а я так хочу с тобой поговорить. Пойдем со мной».

– Я с ним и пошел.

Рита ахнула. Но сказать ей было нечего. Она все эти годы скрывала от Павлика, что его отец мертв, чтобы не открывать мальчику еще и того, что отец его был игрок. Рита думала, что действует так во благо своему сыну. Но оказалось, что ее ложь помогла маньяку войти в доверие к ребенку.

Маньяк еще немного похихикал, а потом стал серьезным. В подвале повисла какая-то особая гнетущая тишина, словно бы все то, что должно быть сказано, уже было произнесено. Время разговоров закончилось.

– Я пойду за инструментами, – произнес псих и причмокнул, словно пробуя блюдо на вкус. – А вы ждите. Ждите и готовьтесь, мои вкусненькие.

И он мерзко захихикал. Это тихое хихиканье еще долго отдавалось у Шуры в ушах даже после того, как шаги злодея затихли. Шура была напугана до полусмерти. Но понимала, что, если сейчас она не предпримет хоть каких-нибудь мер, все может закончиться очень быстро и очень печально. Или не быстро, но оттого еще печальней.

– Дядя Гена, – подала она голосок. – А я снова тут.

Дядя Гена в ответ что-то промычал невнятное. Дядя Саша простонал. Внятно ответила Шуре одна тетя Рита.

– Девочка, малышка… беги отсюда!

В голосе ее звучал страх.

– Нет, – отказалась Шура. – Я хочу вам помочь.

– Боже, как ты тут очутилась? Беги немедленно!

– Нет. Я не уйду.

– Ты же погибнешь вместе с нами. Этот человек никого не пощадит.

– Если вы скажете, что мне делать, никто не погибнет.