Дарья Калинина - Кошмар на улице дачной [litres]

Шуру спасло еще и то, что от прозвучавшего рядом с ней удара она впала в ступор. В подвале царила кромешная темень, ничего нельзя было различить. И когда совсем рядом с ней что-то грохнуло, Шура страшно перепугалась. Ни бежать, ни кричать она не могла, просто забилась в какую-то щель и сидела там без движения. Это было для нее спасением, потому что внезапно в темноте мимо нее скользнула чья-то тень. Она покрутилась возле молота, покряхтела, потом раздался скрежет возводимой вновь пружины и злорадное хихиканье. Ловушка была вновь активизирована и ждала следующую жертву.

Затем тень удалилась, так и не заметив вжавшуюся в узкий проем Шурочку. Лишь на мгновение эта темная тень замерла там, где пряталась девочка. Постояла, словно принюхиваясь, а потом все же скользнула прочь. Несмотря на то что опасность вроде бы миновала, девочке было страшно, как никогда в жизни. Она всей кожей чувствовала, что в этом подвале совсем рядом с ней находилось настоящее зло. И похоже, сейчас именно ей, и в одиночку, предстояло схватиться с ним.

Какое-то время Шурочка не решалась пошевелиться. Ей казалось, что тот, со злобным хихиканьем, притаился где-то неподалеку и лишь выжидает, когда она забудет об осторожности и выдаст себя каким-нибудь звуком. Но получилось иначе. Когда Шурочка уже почти окончательно убедила себя, что все это ей лишь кажется, что она невозможная трусиха, которая вместо того, чтобы действовать, боится и прячется, совсем неподалеку от нее вдруг раздался вздох.

Это был вздох досады, выражение злости от того, что ловушка сработала впустую. У Шурочки душа ушла в пятки, когда она поняла, как близка была к ней опасность и как непозволительно легкомысленно чуть было не повела себя она. Мысленно она поклялась, что просидит в своем укрытии хоть целый час, лишь бы избежать встречи с этой неизвестной тенью прямо тут, один на один.

Но на сей раз тень удалилась окончательно. Девочка слышала шаги этого существа и, стараясь производить как можно меньше шума, выбралась из своего укрытия и пошла за ним. Видимо, как она ни старалась, какой-то шум она все же производила, потому что время от времени это существо замедляло ход, а иногда и вовсе останавливалось. В такие мгновения Шура тоже замирала на месте, моля Господа, чтобы Он сотворил чудо и помог бы ей хоть ненадолго стать невидимкой.

Просьба ее была услышана и исполнена сторицей. Когда один раз шаги впереди Шуры замедлились, а потом и вовсе остановились, совсем близко рядом с ней в воздухе произошло какое-то колебание. Похоже, тот, кто шел впереди, вздумал пошарить рукой позади себя. Но Шуру он сцапать не сумел! И снова до девочки донесся вздох, полный разочарования. Теперь Шура уже и дышать боялась. И ступала еле-еле. Но потом стало проще, потому что к подвальной тишине все-таки стали примешиваться какие-то посторонние звуки. Это были стоны. И если бы Шуру спросили, она бы сказала, что лучше уж давящая тишина, чем эти полные невыразимой боли стоны.

Внезапно раздался голос, показавшийся Шуре самым гадким из всех когда-либо слышимых ею голосов.

– Сейчас, сейчас, мои сладенькие, – произнес он, пришептывая и влажно причмокивая. – Я уже иду к вам, мои родненькие.

Шура двигалась медленно, но все же успела заметить, как тень открыла еще одну дверь и скользнула в нее. В этот момент стоны сделались громче. И Шура даже различила несколько разных голосов. Два голоса принадлежали мужчинам, один был женский. Голос ребенка раздался последним, и он неожиданно помог Шуре сориентироваться.

– Мама, мама, я боюсь!

Голос принадлежал Павлику. И он обращался к своей матери, что совсем не понравилось тому мрачному, неприятно пахнущему типу, который шел перед Шурой. Тот сразу же подошел к мальчику и что-то ему тихо сказал. Шура не слышала, что он говорил, для нее было достаточно того, что, увлекшись разговором с Павликом, этот тип забыл плотно закрыть за собой дверь в помещение с пленниками. Это дало Шуре шанс проскользнуть внутрь через оставшуюся щель.

В этом помещении тоже было темно, но все же несколько светлее. Тут свет исходил от маленького фонарика, поставленного стоймя. Луч ударял в низкий потолок, оставляя на нем круглое размытое пятно. Света было недостаточно, чтобы полностью осветить все уголки этого большого и сильно захламленного помещения. И маленькой Шуре вновь удалось скользнуть туда, где ей показалось безопасно.

– Дядя, отпустите нас с мамой, – просил Павлик. – Зачем вы нас тут держите?