Наталья Александрова - Белая ворона

– Кажется, он жив! – проговорила Елена.

В это время в квартиру ввалились две женщины в голубой медицинской униформе.

– Где больной? – строго спросила одна из них.

Ей показали на лежащего мужчину, она подошла к нему, проверила пульс, подняла веко, посветила в глаз фонариком, что-то вполголоса сказала своей напарнице. Та достала из чемоданчика две ампулы, шприц и сделала укол.

Мужчина открыл глаза, пошевелился, удивленно оглядел полную комнату незнакомых людей.

– Что… что вы все здесь делаете?

– Ну, все будет в порядке! – удовлетворенно проговорила врач. – Кто искусственное дыхание делал?

– Я, – честно призналась Елена. – Что-то не так?

– Наоборот, очень даже так! Вы что – медик?

– Нет… я педагогический заканчивала, там нас на всякий случай учили оказывать первую помощь.

– Хорошо учили! Если бы не вы – вряд ли бы мы успели его спасти!

– Спа… спасибо! – Мужчина улыбнулся Елене.

– Сейчас в больницу поедем! – строго проговорила врач.

– Это обязательно? Я вроде неплохо себя чувствую…

– Обязательно! Нужно провести детоксикацию организма!

– Мне вообще кто-нибудь объяснит, что здесь произошло? – заговорил Творогов. – Кто этот гражданин? И почему Воронковская пыталась его убить?

– Потому что в чужие дела лез! – прошипела Александра.

– Я – друг покойного Александра Воронковского, – отозвался мужчина, приподнимаясь. – Александр незадолго до смерти послал сыну важное письмо, а вот она это письмо перехватила…

– Вранье! – перебила его Александра. – Не было никакого письма! А если и было, никто не знает, что в нем было написано! Наверное, ерунда какая-нибудь…

– Ошибаетесь! У меня есть копия этого письма. В нем Александр пишет сыну, что у них в семье много лет хранилась очень ценная вещь, старинная гравюра. Эта гравюра спрятана в портрете матери Андрея…

– И где этот портрет?

– Наверняка давно потерялся! – поспешно выпалила Александра.

– А вот я так не думаю! – На этот раз я вмешалась в разговор. – Вон посмотрите, на столе лежит конверт, который она принесла из банка. Проверьте, что в нем!

Тут Александра удивила нас всех.

До сих пор она без сил лежала на полу – а тут вскочила, бросилась к столу и схватила конверт.

Но Ашот, который стоял возле стола, схватил ее за руку. Александра зашипела, как змея, но Ашот отобрал у нее конверт и передал Творогову. Тот осторожно открыл его.

Мы увидели застекленную фотографию молодой красивой женщины. Фотография была старая, черно-белая, вставленная в красивую резную рамочку.

– Да, это тот самый портрет! – проговорил друг отца Андрея.

Александра извернулась, укусила Ашота за руку. Тот вскрикнул и выпустил ее. Александра подскочила к Творогову, вырвала портрет у него из рук…

Но тут я бросилась к ней и с удивившим меня саму удовольствием вцепилась ей в волосы.

Александра взвизгнула, выронила портрет.

Стекло разбилось, рамочка раскололась, из-под нее выпал пожелтевшей от времени листок бумаги.

Александра потянулась к нему, но на этот раз Творогов перехватил ее и защелкнул на ее руках наручники.

А я наклонилась, подняла листок, перевернула его.

Это была гравюра, женский портрет.

Лицо на портрете было чем-то похоже на фотографию матери Андрея. То же мечтательное, умиротворенное выражение, тот же взгляд, направленный на что-то неведомое.

В этом портрете, несомненно, чувствовалась рука мастера. В правом нижнем углу стояли две латинские буквы – А и D.

– Альбрехт Дюрер! – проговорил вдруг пожилой мужчина. – Отец Александра привез эту гравюру из Германии…

– Моя! Она моя! – визжала Александра, безуспешно пытаясь дотянуться до гравюры. – Я ради нее… я все делала ради нее…

– И мужа ради нее убила? – подсказала я.

– Мужа! – с неприязнью проговорила она. – Какой это муж? Он женился на мне только из-за отдаленного сходства вот с ней! – Александра с ненавистью взглянула на Елену. – Это был кошмар! Я то и дело перехватывала его оценивающие, изучающие взгляды и очень скоро поняла, что он каждый день, каждую минуту сравнивает меня с ней! А скоро он перестал это скрывать. Сначала он заставлял меня стричься и одеваться, как она, красить волосы в такой же цвет… это было отвратительно! Я чувствовала себя не живым человеком, не женщиной, а резиновой куклой, игрушкой извращенца! И все равно, что бы я ни делала – его это не удовлетворяло. Он то и дело повторял – все не то, все равно это не она, не Елена… этот брак был ошибкой… роковой ошибкой… давно пора поставить точку… Потом он заговорил о разводе. Сначала я услышала об этом с облегчением, потому что больше не было сил терпеть его издевательства, не было сил выносить его неприязненный, оценивающий взгляд… но потом… потом я подумала – а кто заплатит мне за потерянные, безнадежно испорченные годы… В общем, я твердо сказала, что развода ему не дам. Тогда он просто ушел, собрал свои вещи и ушел, сказал, что сейчас ему некогда, а потом он со мной разберется. И посмотрел так нехорошо… ну, я решила быть начеку. И тут… тут принесли это письмо…