Дарья Калинина - Луч света в темной коммуналке

– Герой, – произнес Черномор с непередаваемым выражением.

Дима никак не мог понять, что сегодня не так с Черномором. Вроде бы нужно его бояться, но страха не было.

Черномор выпил еще водки, а потом внезапно спросил:

– Это ведь ты мою Алку из камеры вытащил?

– Что?

– Дочку, говорю, Аллу, ты помог от следствия отмазать? Срок ей светил. Тем более что числились за ней уже выходки. Горячая она у меня. Вся в мать. Ту я сам насмерть забил. Да ты не шугайся, за дело получила, а дочку люблю. Если бы Алку осудили, тяжко бы ей на зоне пришлось. Много у меня врагов, нашли бы отместку. А ты меня выручил. Поэтому я у тебя вроде как в долгу.

Черномор был явно растерян.

– Это с одной стороны. А с другой… Ты ведь уже понял, что никакой я тебе не дед Петя?

– Понял.

– Дед твой тот еще хмырь был. Он после нашего с ним последнего дела весь навар себе хапнул. Да и слинял вместе с ним. Долго мы его искали. Страна-то большая. А он залег на дно, и ни гу-гу. Потом не выдержал, всплыл, тут мы его и сцапали. Только он и тут от нас уйти хотел. Ментам сдался. Ну я и вспылил. Вспыльчивый я очень. Дал отмашку своим людям, они к нему ночью в камеру наведались. В общем, прости, парень, но следующий рассвет твой дед по моему приказу не увидел.

Несмотря на то, что Черномор старался выражаться спокойно и даже витиевато, все-таки у Димы шел мороз по коже от этого человека. Не моргнув глазом, за считаные минуты этот тип признается ему уже во втором убийстве. И это за последние четверть часа. Это сколько же всего он убил за свою жизнь, если за такой короткий разговор насчиталось уже два трупа? Убийство женщины, и не просто женщины, а матери его ребенка. И старика. Такому типу убить кого-то, к примеру, того же Диму, плевое дело. Вот так посидят, поговорят, потом Черномор вспылит немножко, и привет. Встречайте рассвет в раю. Вместе с дядей Петей.

Думать об этом не хотелось. И Дима начал думать о другом. Скоро ли придет Алефтина? А она, как назло, сегодня что-то особенно сильно задерживалась.

Так они сидели, разговаривали, и Дима, неожиданно для самого себя, начал рассказывать Черномору о своих приключениях. Сделал он это с одной-единственной целью, отвлечь внимание бандита от посылки, которую он так жаждал получить. Черномор слушал очень внимательно. Особенно заинтересовало его упоминание о бале в усадьбе господина Соколова.

– И часто этот господин проводит подобные мероприятия?

Дима насторожился, но все-таки подтвердил, что, по слухам, довольно часто.

– И охрану, говоришь, ничего не стоит обмануть?

Дима насторожился еще сильней и сказал, что обмануть, конечно, можно, хотя и не сказать, чтобы это было легко. Самому Диме просто повезло наткнуться на доверчивого персонажа.

Но Черномор не унимался.

– И в самом доме, как я понимаю, хранится не только коллекция вееров и холодного оружия, но и еще немало ценностей?

– Нет, веера собирает племянник Соколова некий Суслик. Тот живет в другом доме.

– Вот еще и этот Суслик… Говоришь, он подарил тебе машину? Богатый – значит, поцик? Денег не считает?

– Как выяснилось, считает, и еще как. Машину он мне не подарил.

И Дима рассказал про долговую расписку, написанную им в пользу Суслика, по которой Дима был должен этому человеку сумму, равную стоимости машины.

– Гнилой тип! – фыркнул Черномор с пренебрежением. – Оно и ясно, нормальный мужик бабские безделушки собирать не станет. Значит, кроме тех денег, что Суслику его дядюшка дает, у самого хмыря ничего за душой и нету?

Дима хотя и не был уверен, но подтвердил, что это так и есть. И Черномор вновь принялся расспрашивать про господина Соколова. Дима изворачивался, как только мог, чтобы не наговорить лишнего. Он уже смекнул, куда ветер дует. Старый бандит, каким оказался папенька Аллы, продумывал новое дельце. Интересовался расположением комнат в доме с самым невинным видом, а про себя уже прикидывал, можно ли будет в отсутствие хозяина усадьбы посетить ее закрома. И Дима сделал все от него зависящее, чтобы убедить Черномора в том, что только полный безумец отважится на такое. Но кажется, это Черномора не только не отвлекло от мыслей о господине Соколове, но еще сильней раззадорило.

– Человек я фартовый. Чем труднее задача, тем охотней я за нее берусь. Всегда таким был. Меня еще мой учитель, покойный Армакеев, учил никогда не прыгать через забор там, где он ниже.

– Как вы сказали? Армакеев?

Дима даже вздрогнул, когда услышал знакомую фамилию.