Стас Иванов - Прячьтесь! Будет ограбление! [СИ]

— Сильно сказано, — наконец первым нарушил молчание Покровский.

— Да, прикольно завернул, — согласился Глебов. — Только я уже читал о человеке, который оправдывал преступление высшей целью. И звали его, кажется, Раскольников…

Шутов презрительно фыркнул.

— Раскольников — идиот, слюнтяй и лох. Только полный даун мог додуматься завалить топором старуху. Вдобавок он облажал все дело и сам сдался мусору. Если бы он хотел подняться по настоящему и если бы у него были мозги, он бы не стал устраивать банальную мокруху. Я, между прочим, не собираюсь никого мочить. Поэтому и совесть меня не замучает. Мое преступление будет идеальным. Без крови. Ну что, вы со мной?

Переглянувшись, Сергей с Гошей синхронно произнесли:

— Нет.

— Да? Чего мы больные, что ли? — добавил Покровский. — Это ты легко съедешь в дурку, а нам — сидеть.

Взглянув на дорогие наручные часы, лектор положил на стол бумажку с текстом и сказал:

— На сегодня всё, свободны.

Двенадцать слушателей курса, сидевшие за партам, мгновенно оживились и начали складывать свои тетради и ручки в сумки или пакеты. Те, кто собрался заранее, мгновенно вскочили и направились к выходу из аудитории.

— Так, Сергей, Леша, а вы задержитесь, — велел лектор.

Подойдя к лекторскому столу вместе с броско одетым юношей, Глебов вопросительно уставился на лектора. А тот, вынув из портфеля два DVD-диска с кейсах, протянул один Леше, а второй — Сергею.

— Леша, молодец. Так держать. Отличная работа. Без слов, но такая выразительная. Я буду рекомендовать ее для фестиваля студенческих фильмов. Считай, главный приз — твой. А теперь — свободен.

Глебов взглянул на кейс своего диска и увидел на вложенной внутрь бумажке надпись «мерзость».

Высокомерно взглянув на одногруппника, Леша удалился из аудитории.

— Отвратительно, Сергей, — сказал лектор. — Никуда не годится. Переделать. И мой тебе совет: хватит уже заниматься самодеятельностью. Снимай так, как я тебя учил, и то, что я тебе говорю. Ясно?

— Ясно, — откликнулся Глебов.

— Я, конечно, понимаю твое желание делать эффектные, зрелищные фильмы, но кино это не — хи-ха, ха-ха, стрельба и драки. Кино — это серьезное искусство. Думай, что о твоих фильмах скажут критики.

— А зрители?

— Что зрители? — не понял лектор.

— Кто о них подумает? Я хочу думать о зрителях, а не о том, что скажут критики. Я хочу делать фильмы для людей, а не для кучки снобов.

Лектор тяжело вздохнул.

— Ты безнадежен. С такой независимой позицией тебе никогда не добиться успеха…

Урок закончился несколько раньше обычного, поэтому Шутов всё еще сидел в своей аудитории и нужно было его подождать. Впрочем, ждать Глебову пришлось недолго.

Внезапно в аудитории послышались крики, дверь распахнулась и в коридор выскочил рыжий. Следом в него прилетела папка-файл, набитая листами, которую он ловко поймал.

— Забирай свою писанину и больше здесь не показывайся! — донесся из аудитории истеричный женский голос. — Мне надоело читать про трупы и расчлененку!

— Взаимно! — огрызнулся Шутов. — Я тоже больше не хочу писать галимые драмы. Арт-хаус — отстой!

— Мерзавец, хам, грубиян! Ты никогда не получишь у меня зачет!

— А вы-вы-вы… — Переволновавшись, он был вынужден достать из кармана ингалятор и сделать вдох, после чего смог закончить: — Высоколобая дура! Вот!

Шутов со стуком захлопнул дверь в аудиторию.

— Опять издеваешься над старушкой? — усмехнулся Глебов.

— Да пошла бы эта старая дура. Мне из-за нее нельзя вставить в сценарий ни одной шутки. Коза тупая.

— Ладно, остынь. Пошли за Гошей.

О том, что Гоша снова отметился, друзья услышали еще издалека.

— Да что с тобой, Георгий?! — орал на весь коридор из-за закрытой двери аудитории преподаватель. — Выйди наконец из образа статуи и покажи мне отчаяние! Я хочу видеть на твоем лице отчаяние! Понимаешь, отчаяние?! Да убери ты эту идиотскую улыбку!

— Не кричите на меня, — взмолился Покровский.

— Да как не кричать на тебя?! Ты — тупая деревенщина! Ты вообще слушал, что я тебе говорил?!

Глебов поправил лямку рюкзака.

— Гоша опять жжет.

— Ага, — согласился Антон. — Хотя препод сам виноват. Гоша может играть, если не кричать на него. Хоть и плохо. Этого жлоба просто нельзя запугивать. — Он толкнул друга вбок. — Ты как? Еще не передумал?

— Отстань, да? — взмолился Глебов.

Дверь соседней аудитории открылась, и в коридор повалила толпа студентов, мгновенно наполнив его гулом голосов.