Стас Иванов - Прячьтесь! Будет ограбление! [СИ]

Волна ужаса накрыла банкира. Покрывшись холодным потом, он вскрикнул, схватил тарелку и со всей силы швырнул ее в горящие во тьме туалетной комнаты глаза. Грохнув, тарелка разлетелась на мелкие осколки, прилипшая к двери яичница начала медленно сползать вниз, оставляя за собой жирный след. А из туалета донеслось сердитое рычание.

Окончательно переместившийся в мир галлюцинаций Синявкин вскочил со стула и, оглашая дом неистовыми воплями, побежал за оружием, намереваясь дать бой с атаковавшим его дом чудовищами…

— Что происходит? — нервно спросил сидящий в темноте перед дверью Покровский, когда вопль убежавшего из кухни хозяина дома стал потише.

— Откуда мне знать, — откликнулся Глебов.

— Он же выпил все молоко. Почему он не засыпает, а с криками носится по дому?

— Может, мало таблеток? — предположил Глебов.

Вопль Синявкина стал громче, послышался топот ног, сменившийся гулкими ударами. Чуть осмелев, Глебов выглянул в окошко: мужчина стоял посреди кухни и неистово рубил секирой кухонный стол.

Замахиваясь в очередной раз, Синявкин прорычал:

— Сюда, гребаные ихтиандры! Всех порублю, твари рогатые!!!

— Не, по-ходу, таблеток наоборот слишком много, — присев, констатировал Глебов.

— Что там твориться? — спросил шепотом Покровский, но, не дождавшись ответа, попытался сам выглянуть в окошко.

Прорубив дверь, лезвие секиры замерло в сантиметре от его носа. Издавав, сдавленный хрип, отшатнувшись, Покровский рухнул на задницу.

А Аркадий, махая руками, чтобы отогнать роящихся вокруг него гигантских плотоядных мух, вновь с воплями выбежал из кухни.

— Неслабо его плющит, — с завистью заметил Шутов.

Озаботившись вопросом собственной безопасности, Покровский предложил:

— Парни, надо сваливать. Кажись, этот дядька спятил.

— Я только за, — поддержал его идею Глебов. — Надо убираться, пока он…

Грохот выстрела, и из пулевого отверстия в двери над головой Глебова ударил луч света. Раздался еще один выстрел, и рядом появилась еще одна дырочка.

Растянувшись на полу, троица прикрыла головы руками.

— Идиоты, — прошипел под звуки выстрелов Шутов. — Я же вам говорил, что идея с таблетками — полный бред. Надо было оглушить его, пока он спал. А вы: нет, если не заснет, то хотя бы станет поспокойней. — Антон взглядом указал на пулевые отверстия в двери. — Что, это, по-вашему, он так стал спокойней?

Снова громыхнул выстрел.

— Да в кого он палит?! — не выдержал Глебов.

— В свои глюки! — сдавленным шепотом пояснил Шутов. — Фенозепам в больших дозах может вызывать галлюцинации. А он принял не меньше сотни таблеток. И если он еще запил их алкоголем… это вообще атас. Могут возникнуть приступы агрессии.

Громко сглотнув, Глебов ткнул друга локтем и прошипел:

— Гад, почему раньше не предупредил?

— Забыл. Да и откуда я мог знать, что он вылакает весь пакет? Выпил бы стакан, сейчас бы мирно дрых, а не бегал по дому с пушкой.

— И когда его отпустит?

— Без понятия, — признался Шутов. — Может, через сутки, а может, и через неделю.

Снова громыхнула пара выстрелов, послышался звон бьющегося стекла.

— Неделю?! — невольно вскрикнул Глебов, и в тот же миг под звук очередного выстрела рядом с двумя пулевыми отверстиями в двери появилось третье. Прикрыв голову руками, Сергей тихо простонал: — Вот засада. Да мы не продержимся даже полчаса.

— Вырубим его? — предложил Шутов. — У него, по-идее, должны остаться одна-две пули.

— Хорошо, — сдался Глебов. — Выстрелит еще два раза, и мы выходим.

— Мы? — напрягся Шутов.

— Да, мы, — с нажимом повторил Глебов. — Я не собираюсь кидаться в одиночку на неадекватного качка-уголовника, который палит во все подряд из пистолета размером с гаубицу.

— Испугался, что ли? — хмыкнул Шутов.

Схватив друга за воротник ветровки, Глебов притянул его к себе и прошипел:

— Идем все вместе! И не пытайся съехать! Ясно?!

— Ладно-ладно, — закивал Шутов. — Вместе так вместе.

— Вот и договорились, — отпуская друга, произнес Глебов. — Теперь осталось дождаться, когда он опустошит магазин.

Спрятаться! Нужно срочно спрятаться!

Однако дождаться следующих выстрелов оказалось труднее, чем казалось вначале. Прошло полчаса, как парни условились о своих дальнейших действиях, но Синявкин все отказывался стрелять. Более того, в какой-то момент он внезапно притих — из-за закрытой двери больше не доносился топот ног, больше не было слышно воплей и рычания.