Стас Иванов - Прячьтесь! Будет ограбление! [СИ]

Схватив со стены меч, Глебов повесил фомку на крючок для оружия и спросил:

— Где его искать?

— В таких домах спальни обычно наверху, — кивнул на лестницу Шутов и тоже протянул руку к висящей на стене обоюдоострой секире.

— А мне хватит этого, — решил Покровский, схватившись за рукоять гусарской сабли.

За пятьдесят три года, прожитые им на свете, Аркадий Синявкин не раз сталкивался со смертью. В него стреляли из пистолета и автомата, пару раз пыряли ножиком, пытались взорвать гранатой и проломить череп битой, однако он всегда выходил из всех передряг если не целым и невредимым, то отделавшись малой кровью. Но этой ночью он находился к смерти ближе, чем когда-либо еще. И явилась она к нему в довольно странном и, даже можно так выразиться, эксцентричном виде.

Три вполне безобидных и интеллигентных студента в один ряд стояли у изножья его кровати и нервно сжимали в руках меч, секиру и саблю. Двое из них еще как-то могли сойти за безжалостных убийц, ибо были в лыжных масках, но на голове третьего покоился рыцарский шлем, из-под поднятого забрала которого сверкали стекла очков.

Знал бы Аркадий Синявкин, кто именно собирался отправить его на тот свет, он бы никогда и ни за что не поверил, что такое возможно, однако он ничего не знал — раскинув руки, громко храпя, он крепко спал. На прикроватной тумбочке стоял пузырек со снотворным, стакан воды и освещающий спальню мягким светом ночник. Одеяло на широкой двухместной кровати — единственном предмете мебели в комнате — было откинуто в сторону, позволяя троице разглядеть массивное туловище Аркадия, выдающийся вперед, округлый, но не обвислый живот и бугры слегка заплывших жиром мускулов на плечах и руках. Тело мужчины было покрыто множеством синюшных тюремных татуировок, под ними можно было разглядеть несколько шрамов от пулевых и ножевых ранений.

— Теперь я понимаю, почему он никого не боится, — очень тихим шепотом произнес Шутов.

— Да, дядька явно непростой, — кивнул Покровский.

Сглотнув, Глебов тоже решил высказаться:

— Что-то мне стремно убивать такого.

— А он точно банкир? — спросил Шутов. — Может, мы ошиблись домом?

Глебов покосился на друга.

— Ага, в этом поселке под каждым забором есть подкоп. Нет, он точно наш клиент.

— Парни, как сделаем это? — робко спросил Гоша.

— Защекочем до смерти, — прошипел Шутов. — Зарежем, конечно.

— Тогда… тогда… — взглянув на друзей, Покровский предложил: — Нужно, чтобы каждый нанес по удару. Круговая порука, как в кино. На случай если нас повяжут. Тогда мы будем уверены, что никто из нас не признается и не сдаст других. Участвовать должен каждый. Так будет правильно. Нужно чтобы каждый нанес ему по смертельной ране, пока он еще жив.

— А отличная идея, — согласился Шутов. — Да, давайте так и сделаем.

— И как нам нанести ему по смертельной ране? — удивился Глебов. — Кто-нибудь знает, куда надо бить, чтобы удар был смертельным?

Поразмыслив, Шутов прошептал:

— Тогда давайте сделаем так. Вы отрубите ему по одной ноге, а я отрублю ему руку. Тогда он точно не выживет. Идея моя, поэтому я буду бить последним. Кто хочет начать?

— Что вы несете, придурки? — прошипел Глебов. — Если не завалим его с первого удара, он сам отрубит нам руки и ноги. Вы посмотрите, какой он здоровый. Он же натуральный бегемот.

— Значит, нужен один точный удар в сердце.

— И кто это сделает? — спросил Покровский.

— Конечно, ты, — мгновенно решил Шутов. — Мы сейчас здесь только из-за тебя.

— Эй-эй, это ты подбил всех на ограбление. Поэтому бить тебе.

— Какое мне? Я категорически против! И я не переношу вида крови!

— Решайте быстрее, — переминаясь с ног на ногу, велел Глебов. — Он может проснуться.

Даже маска умудрилась передать то жалостливое выражение лица, которое состроил под ней Покровский.

— Я не могу.

Чуть задыхаясь, Шутов схватился за грудь и кое-как выдавил:

— Я-я т-тоже.

— Сыкуны! — кинул Глебов. — Почему я всегда должен все делать сам? Два скунса…

Одарив друзей полным презрения взглядом, Сергей обошел кровать сбоку. Помявшись, он перехватил рукоять меча двумя руками, занес его над головой и так и замер, собираясь с духом.

Всхрапнув, Синявкин положил руку на пузо и принялся почесывать его. Рука упала на кровать, и Аркадий, причмокнув губами, захрапел громче прежнего.

Поколебавшись, Глебов опустил занесенный над головой меч.

— Я не хочу убивать его. Я не могу…