Станислав Шат - Авантюристы и аферисты

За два часа езды, красота природы этих мест поражала и захватывала компаньонов до такой степени, что они совсем не обращали внимание, на цирковые действия водителя и тихие стоны попутчиков, даже когда он на полной скорости, кинув руль, начинал сначала считать деньги подобранных пассажиров, а потом очень скрупулезно отсчитывать им сдачу.

Наконец, они прибыли в село, в село «надежд и иллюзий». В этом случае — надежд для компаньонов, а иллюзий — по поводу лучшей жизни, для местных жителей. Искать религиозного деятеля, было решено в местной церкви.

Село находилось в живописнейшем месте. Быстрая горная речка, разделявшая его на две половины, неслась вдоль единственной улицы, которая упиралась в большую гору покрытую лесом. Вообще то, горы были со всех сторон. На их склонах, кое-где местами, стояли аккуратные гуцульские домики и все это сразу поражало своим величием и красотой.

Шагая по селу и рассматривая быт жителей Карпат, искатели сокровищ, подошли к старой деревянной церкви, двор которой был обнесен невысоким полутораметровым забором из дикого горного камня, положенного друг на друга. Во дворе, с аккуратной травой, которую как будто подстригли газонокосилкой, находились, кроме самого шедевра деревянного зодчества, такая же по красоте, колокольня и местное кладбище, расположившееся по обе стороны дорожки, ведущей к центральному входу в церковь. Старых могил с древними каменными крестами было больше, чем новых. Это говорило о том, что практически вся молодежь уехала в центр, а старики, живущие в этом эликсире красоты и здоровья, умирать просто не могли и не хотели. Они были частью Карпат, а как было всем известно из учебников географии, эти горы были молодые и все еще продолжали расти. Поэтому, жить здесь можно было бы и вечно, если бы не мирские проблемы и не представитель Бога, который постоянно всем напоминал, часто в нетрезвом состоянии, о загробной жизни и о детальной подготовке к ней.

Встретив на дорожке бабушку, которая вышла из-за церкви, Арсэн поздоровался, как было принято в этих землях:

— Слава Иссу! — И услышав в ответ. — Навикы Слава Богу! — Спросил:

— Отэць Иван у цэркви?

И получив утвердительный ответ, он и Яков Леонидович, решили зайти не через центральные двери, а со стороны, так называемого, служебного входа.

Подойдя к старым дубовым дверям и постучав, они, через некоторое время, услышали шаги довольно грузного человека, и баритон сказал:

— Я тилькы почав говорыты з Богом за вас гришных! А вы тут знову до мэнэ…

Открылась дверь, и на пороге стоял хранитель веры, мужчина сорока пяти лет, одетый в черную рясу и с серебряным крестом на пузе. Он как две капли воды был похож на Якова Леонидовича, только как бы ожиревшего. Уставившись на Арсэна, как на привидение, он попятился назад и, ударившись затылком о какую-то деревянную конструкцию в прихожей, начал заикаться:

— А-а-а-а-р-р-р-сэн…

Хозяин имени, чуть нагнув голову и подавшись всем телом вперед, словно голодный хищник, мягко и медленно шагнул в коридор, просверливая его свирепым взглядом из-под сдвинутых бровей. Дико икающий Отец Иван, бледный с выпученными от страха глазами, продолжал пятиться назад и терся при этом правым плечом о деревянную стену. Таким крестным ходом, все трое зашли в комнату, которая была личными апартаментами «колобка в рясе».

— Ты?!.. Падлюка!!!.. Где каменная собака? Урод! — Процедила, сквозь зубы, «судьба».

Отец Иван, совсем обалдевший и потерявшийся во времени, хотел было что-то сказать, и даже открыл было для этого рот, но все напряжение, создавшиеся в этой обители жира, вдруг ударило в кишечник. Нижняя часть святого отца громко присвистнула, причем так, что ряса сзади поднялась, как платье у Мирлин Монро в американском фильме. Последовавший за этим сигналом, вырвавшийся на волю, дух священника, мгновенно забил запах ладана во всем здании и потушил пять свечей у иконы Девы Марии. Причем, последняя, заплакала, умываясь горькими слезами, чем впоследствии привлекала многие толпы паломников, как «чудотворная».

Упав на лавку, как здувшийся шарик, Отец Иван застыл. На звук, который вместе с запахом, продолжал все еще витать по закоулкам храма, из открывшейся боковой двери, показалась маленькая голова служки, с торчащими жёлтыми волосами на голове, и елейный голос почти пропел:

— Не свыстить отче в хати, бо грошей не будэм маты. — Но, увидев эту мизансцену с посетителями, особенно Арсэна, он просиял сложив ладони перед грудью, и возведя глаза к небу, проворковал. — Что у нас хорошо организовано, так это — «организованная преступность». Дай вам бог здоровья Арсэнычь!