Дарья Калинина - С милым и в хрущевке рай

Они проехали через город, оставив в стороне красивейший старинный парк, а потом свернули в жилую часть города. Застройка тут преобладала двух– и трехэтажная, улицы были узкими, а в уютных маленьких двориках иной раз оказывался еще спрятан и совсем уж маленький частный домик. Вот к одному из таких домиков они с Игнатом и подошли.

Перед ним был разбит крохотный палисадник – несколько кустиков и клумба, на которой пробивались первые весенние первоцветы.

– Не знаю, помнят ли здесь твою тетю и ее мужа, – сказал Игнат. – Но попробовать стоит.

Про себя Стеша удивилась странной идее искать следы недавнего убийства Гены в таком далеком прошлом. С Геной тетушка была еще до того, как стать невестой Александра Геннадьевича. Значит, это было лет двадцать назад. Что за дикая идея?

Но Стеше не хотелось вновь сердить Игната. И поэтому вслух она лишь спросила:

– Откуда у вас этот адрес?

– Тетя дала.

Значит, и тетя думает, что ноги у нынешнего убийства Гены могут расти отсюда? Ну и дела! Стеша чувствовала, что совсем запуталась. Но возражать Игнату опять же боялась. Они подошли совсем близко к домику, который оказался поделенным на две части.

В одной его части явно люди жили зажиточные, а в другой обитала голь перекатная. В зажиточной части в окнах сверкали новенькие стеклопакеты, в бедной окна зияли уродливыми дырами, а кое-где были и вовсе заложены фанеркой. И покраска домика, хотя и там, и тут она была сделана голубой краской, говорила о том, что у домика разные хозяева с совсем разными уровнями достатка. На богатой части краска была свежей, а крыша железной. А вот на бедной стороне… Что же, там краска облупилась, а где уцелела, то выцвела почти до белизны.

Даже палисадник перед домом – и тот был поделен на две части. Один кустик был заботливо подстрижен и обложен соломой от холодов, а в другой куст рос сам по себе, не подвергаясь никакому воздействию человеческих рук. В зажиточной части дверь была массивной, железной, а в той, где ютилась бедность, и сама дверь была насквозь дырявой. Мол, заходите, люди добрые, брать у нас все равно нечего.

К удивлению Стеши, ее спутник толкнул как раз эту дверь.

– Ку-ку! – произнес он, небрежно откидывая со своего пути видавшие виды тряпку, которая в летнее время выполняла тут роль москитной сетки. – Ты еще жив, курилка?

О ком это он? К кому обращается Игнат? Стеша совершенно растерялась. Игнат вел себя так, словно бывал тут не один раз. В ответ на его возглас раздался кашель и шарканье ног. А затем из комнаты появился худой беззубый старик. Он долго смотрел на Игната, а потом, ни слова не говоря, повернулся и пошел обратно.

– Пошли за ним.

– Откуда вы его знаете?

– Я и не знаю.

– Вы назвали его курилкой!

– А ты разве сама не чувствуешь, как в коридоре смердит?

В доме и впрямь было сильно накурено. К тому же всюду стояли банки из-под растворимого кофе, доверху набитые окурками. Зачем хозяин этих хором сберегал «бычки», сказать было трудно. Может, с тараканами или другими вредителями боролся?

Когда они вошли в комнату, старик уже снова чадил самокрутку. Рядом с ним лежал табачок, несколько листов папиросной бумаги, аккуратно порезанных на квадратики. И, дымя одной самодельной сигареткой, дед проворно крутил себе следующую. Судя по тому, как быстро происходил этот процесс, дело было налаженное и хорошо знакомое.

Когда с очередной самокруткой было закончено и запас вновь был пополнен, старик произнес:

– Чего явился?

И снова Стеше показалось, что старик знает, к кому обращается. Она взглянула на Игната, но тот и глазом не моргнул.

– О соседях твоих поговорить надо.

Старик удивился.

– Это о каких же соседях? Если о нынешних моих, так куркули они и выжиги. На рынке торгуют, точек наоткрывали, счастье торгашеское прет, а они и рады. Не думают, что за каждый рубль, что они обманом нажили, им потом в десять раз больше отдать придется.

– Эти соседи нас не интересуют. Я хочу поговорить с тобой о тех супругах, что до нынешних пор за стенкой у тебя жили.

По лицу старика мелькнула какая-то тень, словно бы он догадывался, о чем пойдет речь, но ему это не слишком-то нравилось.

– Чего хочешь о них узнать?

– Там ведь женщина жила, так?

– Ну жила.

– С мужем?

– Да.

– А мужа ее описать сможешь?

Лицо старика наконец разгладилось, словно бы он понял, чего хочет от него Игнат, и успокоился.

– Чего же, – уже совсем миролюбиво произнес он. – Опишу, коли надо. Высокий мужчина был, брюнет, глаза темные, сам из себя дерзкий. Опасность любил. Пьянел прямо от нее. Ни вина, ни чего покрепче не употреблял, а вот опасность любил. Скучно ему жить было спокойно. От того разные приключения с ним и случались. На зоне побывать успел, как я слышал, не один раз.