Дарья Донцова - Зимнее лето весны

– Анна, – твердо перебила я, посмотрев на бейджик работницы, – я ведь сказала: самый дешевый! А вы показываете одну из навороченных моделей. У меня у самой такая! Я знаю, сколько она стоит!

Анна захихикала.

– Нет, ошибаетесь, цена – копейки.

– Не может быть!

Девушка взяла сотовый.

– Фирма-производитель выпустила обманку. Внешний вид, как у дорогущей модели, а на самом деле из наворотов ничего! Глазок видеокамеры фальшивый и кнопки не металлические, а пластиковые. Да вы возьмите его в руки…

Я схватила мобильный.

– Легкий, да? – продолжала Анна. – Настоящий в несколько раз тяжелее. Модель пользуется успехом, детям берут, студенты покупают, да и солидные парни иногда прицениваются. А чего? Вид достойный.

– Беру, – кивнула я.

– Сейчас оформим покупку, – обрадовалась Анна.

Но завершить операцию нам не удалось. В лавчонку вошла баба, одетая не по погоде в слишком теплую куртку, и бесцеремонно, словно меня и не было около прилавка, гаркнула:

– Туфли есть?

– Вот витрина, – вежливо ответила Аня.

– А ну покажь вон те, красные! – велела покупательница.

Анна исподлобья посмотрела на меня, я кивнула. Девушка отложила телефон, подошла к полке, сняла босоножки из яркого пластика и поставила их на прилавок.

Бабища сдвинула брови.

– Веселенькие босопятки, – протянула она. – Из чьей кожи сшиты?

Мне стало смешно. Может, ответить нахалке, что обувь смастерили из родной сестры пластмассовой мыльницы и она предназначена для пляжа?

– Из полиуретана, – ответила Аня.

Бабища оперлась о прилавок.

– Ясненько, – удовлетворенно сказала она, – экзотическое животное. Не, не хочу!

– Почему? – не выдержала я.

Тетка перевела на меня тяжелый взгляд, потом с легким презрением протянула:

– Объясню, коли сама не догоняешь. Полимуэртан в тропиках живет, при первом морозе этой обувке трендец придет.

Мы с Аней замерли, а баба, подхватив многочисленные пакеты, покинула магазин.

– Сколько стою за прилавком, – первой пришла в себя Аня, – столько балдею. Народ обезумел! Зверь полимуэртан! Надо же придумать такое!

– Идея про мороз и босоножки тоже неплоха, – хмыкнула я, – с голыми пятками по снегу в самый раз бегать.

Театр «Занавес» занимал крохотный домик между двумя серыми зданиями, явно построенными еще в конце девятнадцатого века.

Я подергала дверь раз, другой, третий.

– Эй, – высунулся из стоящего рядом газетного ларька продавец, – куда лезешь?

– Хочу войти внутрь!

– Сегодня спектакля нет.

– Театр работает не каждый день?

– Вообще-то, они без выходных пашут, – пояснил мужчина, – только у них кто-то помер.

– Да ну?

– Хочешь подробности узнать, заверни в арку, там служебный вход, – посоветовал газетчик и скрылся в ларьке.

Я поспешила в арку и легко попала в небольшой холл, где стоял стол с лампой под зеленым абажуром.

– Вам кого? – спросил пожилой мужчина, отрываясь от мятого журнала.

Я открыла рот и замерла. На стене прямо за охранником висел наспех сделанный плакат. Белый лист ватмана украшала фотография молодой симпатичной женщины. Коротко остриженные светлые волосы торчали ежиком, круглые карие глаза походили на крупные сливы, а на шее, в районе отсутствующего у женщин адамового яблока, была большая черная родинка. «Прощай, Леночка, – гласили ярко-синие буквы, – ты навсегда останешься в наших сердцах!» Угол плаката украшал пышный траурный бант, внизу в трехлитровой банке стояли цветы.

– Кто это? – показала я на снимок.

Дед обернулся.

– Лена Напалкова, – ответил он, – актриса.

– Она умерла?

– Про живого поминальник делать не станут, – резонно ответил он.

– Такая молодая и скончалась. Наверное, безнадежно заболела?

– Под машину попала, – охотно объяснил охранник. – Говорят, дорогу в неправильном месте переходила, вот ее и сшибло. Шофера не нашли, удрал!

– Михаил Степанович, – послышалось из коридора, – опять по телефону болтаете?

– Вот зараза! – прошептал дедок. – Дался ей аппарат… Нет, Римма Сергеевна, не трогаю я ваш телефон, с человеком беседую! О деле!

В холл быстрым шагом вышла женщина лет сорока пяти.

– Почему цветы в банке? – с ходу завозмущалась она. – Это неэстетично! Надо было вазу взять.

– Букет Лариса ставила, – ответил Михаил Степанович.

– Ничего людям поручить нельзя! – взвилась Римма Сергеевна и только сейчас заметила меня. – Здравствуйте, вы к кому?

– Газета «Город М», – бойко затараторила я, – узнали о вашем несчастье и хотим сделать статью о погибшей актрисе.