Даниэль Пеннак - Фея Карабина

***

Квартира Джулии Коррансон располагалась над почти приличным ателье по пошиву одежды. Оно было единственным в квартале, и там отпускали своих закройщиков-турок всего на два часа позже конца рабочего дня. Никто в ателье не мог вспомнить, чтобы в квартире наверху шумели.

– Только слышно иногда, – заявил хозяин (славный малый, весь в дутом золоте), – что пишущая машинка стучит.

– Давно вы ее не слышали?

– Точно сказать не могу, пожалуй, недели две…

– А съемщицу давно не видели?

– Ее вообще не часто увидишь. А жаль! Скроена на славу.

***

Начался дождь. Настоящий весенний ливень посреди зимы. Резкий холодный дождь. Пастор молча вел машину.

Тянь спросил:

– Ты не заметил, в этом разгроме не было пишущей машинки?

– Нет.

– Может, она ее носит с собой?

– Может быть.

Дождь… Под таким же точно дождем Пастор шел на свое последнее свидание с Советником и Габриэлой. «Дай мне три дня, – попросил Советник, – через три дня приходи, и все будет улажено».

– Давай заедем в Магазин? – внезапно предложил Пастор.

– В Магазин?

– Последняя статья этой Коррансон была посвящена Магазину. Малоссен там работал козлом отпущения.

– Козлом отпущения? Это что за глупости?

– Объясню по дороге.

***

От молодого и свежевыглаженного замдиректора Магазина по кадрам, носившего средневековую фамилию Сенклер, они узнали немного.

– Это совершенно несерьезно. Мне уже доводилось беседовать по этому поводу с некоторыми из ваших коллег. Мы никогда не использовали Малоссена в качестве козла отпущения. Он работал у нас контролером ОТК, а своей отвратительной привычкой рыдать перед покупателями он был обязан исключительно своему характеру.

– А разве не из-за этой статьи Джулии Коррансон вы выгнали Малоссена с работы?

Молодой замдиректора вздрогнул. Он не ожидал, что эта вьетнамка станет задавать ему вопросы. Тем более голосом Габена.

У них над головами по большому стеклянному куполу Магазина с тропическим упрямством барабанил зимний дождь. «Я бы не смог работать в торговле, – подумал Пастор, – надо иметь ответы на все». Он вспомнил, как Габриэла однажды сказала: «Этот мальчик никогда не отвечает. Он умеет только задавать вопросы». – «Наступит день, и он ответит на все вопросы разом», – пророчески заявил Советник.

– Как вы думаете, Малоссен способен отомстить журналистке за свое увольнение?

– Это вполне в его духе, – ответил молодой замдиректора.

***

Пастор выглядел совсем усталым. Тянь настоял на том, чтоб вести машину самому.

– Да что ж это за дождь такой, прямо как во Вьетнаме.

Пастор молчал.

– Рассказать анекдот, сынок?

– Спасибо, обойдется.

– Я тебя выкину у конторы, а сам смотаюсь в Бельвиль. Надо еще кое-что проверить. Встречаемся вечером, за рапортом, идет?

***

В кабинете Пастора ждал телефонный звонок.

– Алло, Пастор?

– Пастор.

– Серкер говорит. Знаешь последний анекдот?

– Пока не знаю.

– Как ты ушел от меня, сразу позвонили из мэрии XV округа.

– Да?

– Да! Из райздрава. Ну, муниципальные медсестры. Представляешь, этот Малоссен с помощью стариков бесплатно получает амфетамины.

– Малоссен? – спросил Пастор так, как будто слышал эту фамилию впервые.

– Ну да, тот мужик, которому Бен Тайеб хотел втюхать свои таблетки, когда я его брал. Его фамилия Малоссен.

– И что вы собираетесь делать?

– Пусть пока погуляет. Он у меня на крючке, но подсекать пока рано.

– …

– Пастор!

– Да?

– Тебе, конечно, еще расти и расти, но сыщик из тебя будет нормальный!

Пастор повесил трубку так бережно, как будто аппарат был крайне хрупким предметом.

На плите кипит вода, в духовке ужин, но не видно ни Клары, ни деда Рагу. На столе учебник Жереми по истории, но его самого при нем нет. Рядом Малышовая тетрадь по чистописанию со здоровенной кляксой на всю страницу – где же Малыш? Гадальные карты на Терезиной скатерти раскрыты, как веер будущего, – а куда делась Тереза? А Карп? А Калош? А Риссон?

Мама наконец признает меня и говорит:

– Ах, это ты, мой мальчик? Ты уже знаешь? Кто тебе сказал?

И так медлительно вытирает ладонью слезы, что за это время солнце успело бы сесть.

– Что сказал, мама? Да черт побери, что стряслось?

Она кивает в сторону стола и шепчет:

– Верден.

Я, как дурак, да еще в соответствующем состоянии, залитый кровью и дождем, конечно, сначала подумал про битву под Верденом. Мне с некоторых пор все – Верден.