Дарья Донцова - Улыбка 45-го калибра

Роза Андреевна сначала даже не понимает, в чем ее упрекают, потом возмущается, начинает все отрицать, Рыков наседает, налетает на косметолога с кулаками, а та, дурочка, кричит:

– Только тронь меня, мигом сообщу этой Даше Васильевой правду о яйце.

Все, этим она подписала себе смертный приговор. Рыков втыкает в Шилову шприц и быстро уходит. Дело происходит в косметической лечебнице, в коридорах которой полно народа, поэтому никто не обратил внимания на постороннего мужчину.

– Она шептала перед смертью про яйцо, – вздохнула я.

Дегтярев нахмурился.

– Ну ты везде успела! Скажи-ка, ты случайно не в курсе, какая же это дама так напугала Рыкова фразой про кремы и подтяжки?

– Это я…

– Так и думал, – стукнул кулаком по столу полковник, – всех перебаламутила, в лабораторию влезла, людям помешала…

– Не ругайте ее, – улыбнулась Регина, – сыр-бор разгорелся из-за Анны Константиновны.

– Круглова, ненавидящая Плешкова, начала следить за ним, но ничего компрометирующего не узнала. После смерти Владимира Сергеевича она развернула особо бурную деятельность, – продолжила Регина.

– А кто убил директора НИИ? – не выдержала я.

– Никто, – в голос ответили Дегтярев и Регина, – у него произошел обширный инфаркт.

– Точно?

– Абсолютно, – вновь одновременно ответили полковник и девушка, – у Плешкова это был уже третий инфаркт, так что в его кончине нет ничего загадочного.

Я тяжело вздохнула: опять ошибалась.

– Уж не понимаю, каким образом, но Анна Константиновна узнала, что в лаборатории Ореста творится нечто незаконное. Она пыталась заслать туда своих шпионов. Но женщин, нанимающихся лаборантками, я успешно выживала, придираясь к ним по каждому поводу, – сообщила Регина.

– Зачем?

– Мне не нужны были в лаборатории посторонние, – усмехнулась девушка, – одна из теток полезла в мою сумочку и нашла там пистолет, хорошо Орест в тот день отсутствовал. И вообще, мне было необходимо брать различные пробы и уносить материал с собой. Лаборантка, постоянно толкавшаяся под ногами, жутко мешала. Поверь, никто больше пяти дней не выдерживал. Одна ты оказалась стойкой, не ушла даже после того, как я пирожками начала швыряться.

Я вздернула брови:

– Да уж, стерва из тебя получилась отменная.

Регина рассмеялась:

– Наверное, во мне это есть, сидит где-то внутри.

– А что случилось с Кругловой? – в нетерпении спросила Оксана.

– Она как-то выяснила, что в лабораторию поступают эмбрионы.

– Это я ей сказала про зародыш собаки…

Девушка развела руками.

– Круглова к тому времени уже много о них знала и сразу поняла, что животные тут ни при чем. Она была импульсивной дамой и не слишком умной. Ей и в голову не могло прийти, что заниматься такими расследованиями смертельно опасно. Круглова вызвала Ореста к себе в кабинет и велела ему подать заявление об уходе. Тот, естественно, отказался. И тогда Анна Константиновна принялась пугать мужчину милицией. Сказала, что после работы пойдет на Петровку, что выведет их всех на чистую воду. Очень глупое поведение, но Анна Константиновна всю жизнь провела в одном НИИ, она плохо представляла себе, на что способны люди ради денег. Круглова, несмотря на почтенный возраст, была наивна, и эта наивность ее погубила.

Орест Львович мигом сделал вид, что испугался, и предложил:

– Хорошо, хорошо, согласен, сейчас принесу журнал, где мы все записываем, только, пожалуйста, не ходите в милицию, заявление напишу.

Круглова торжествует. Орест, не чуя под собой ног, несется к Леониду Георгиевичу. Мужики решают убить идиотку.

Совершенно случайно они выбирают тот же способ, что и Рыков: входят в кабинет к Анне Константиновне и делают ей смертельный укол. Убивать человека не так легко, как кажется на первый взгляд. Леонид Георгиевич и Орест Львович никогда не делали этого лично. Впрочем, Орест работает с эмбрионами, но их он не считает за живые существа, поэтому никаких особых эмоций не испытывает. Но случай с Кругловой – это уже уничтожение личности, женщины, которую они хорошо знали. Мужчины нервничают и начинают делать глупости.

Во-первых, втыкают иголку в правую руку Кругловой, а, во-вторых, Леониду Георгиевичу приходит в голову «гениальная» мысль: написать письмо от имени Анны Константиновны. Сказано – сделано. Мужик быстро печатает на машинке «предсмертную записку», а вместо подписи ставит факсимильную печать, которую Анна Константиновна шлепала на многочисленные документы.