Дарья Донцова - Контрольный поцелуй

Оторопев, мы уставились на мумию, купленную мной в качестве парного бройлера.

– Это сколько же бедолаге лет? – присвистнула Наташка.

– Если считать, что Сталинград переименовали в 1960 году, то тридцать один, – тут же вычислил Кеша.

– Старше меня, – вздохнула Оля.

– Возьмите энциклопедический словарь да проверьте, – посоветовала я.

Дети приволокли толстый том и принялись азартно листать тонкие страницы.

– 1961 год, – объявила Оля, – а до 1925-го город назывался Царицын.

– Наташа, покрути его, вдруг где-нибудь на животе стоит штамп «Царицын», – захихикал Аркадий.

– Господи, – ужаснулась подруга, – где же это несчастье пролежало столько лет?

– Стратегические запасы, – важно сообщил Кеша, – хранили на случай атомной войны, а может, просто забыли про птичек, а сейчас в связи с голодовкой поскребли по сусекам да отрыли…

– Не можем же мы его съесть, – засомневалась я, – как-то неприятно жарить исторический экспонат! А что тогда делать с цыпленком?

– По-моему, – робко сказала Оля, – надо его похоронить с почестями, ей-богу, он это заслужил.

И мы, взяв маленькую лопатку, спустились во двор, где и погребли измученное тельце возле забора.

– Спи спокойно, бедный куренок, – сказал Кеша, – всегда не любил кур поедать, а теперь вообще не смогу. Может, табличку поставить: «Цыпа Сталинградский»?

Так у нас в доме появилось крылатое выражение, обозначавшее несъедобные продукты.

Курица, приготовленная Маней, совершенно не походила на «Цыпу Сталинградскую». Я оторвала крылышко и, пережевывая ароматное сочное мясо, тихонько спросила:

– Повара тоже вызывала?

– Нет, – также шепотом ответила Маня, – это и правда сама.

– Расскажи, как готовила, – потребовала не услышавшая наш диалог Ольга.

– Ну просто. Взяла пачку соли, высыпала на сковородку, а сверху положила тушку.

– Пачку соли?! – изумились мы с Зайкой.

– Именно, – кивнула Маруся, – просто вытряхиваешь килограмм соли, а сверху шлепаешь курицу. Потом в горячую в духовку, и – крэбс, фэбс, пэкс – ужин готов.

– Где же ты взяла рецепт? – поинтересовалась Ольга.

– В Интернете, – ответила Маня, ухватывая пятое пирожное.

Мы переглянулись с невесткой.

– Да, Манюня, – заметила Зайка, – ты в жизни не пропадешь!

На следующий день я приехала в Крылатское – узнать, кто этот Котэ, проживающий на шестнадцатом этаже.

Лифт поднял меня ввысь, и я уперлась носом в стеклянные двери с четырьмя звонками. Интересно, в какой квартире находится нужный персонаж?

Я ткнула пальцем наугад. Створка распахнулась, и я вошла в длинный холл, заставленный велосипедами, коробками и старой мебелью. На лестничную клетку глядели четыре одинаковые, обитые черным дерматином двери. Одна распахнулась, и на пороге появилась личность, при виде которой я почти потеряла сознание.

В проеме, закрывая собой почти все свободное пространство, стоял звероподобный мужик явно «кавказской национальности». По причине теплой погоды он не надел ни майку, ни рубашку, и взору открылась поросшая черными волосами жирная грудная клетка. В зарослях виднелась татуировка – какие-то лица и надписи. Хозяин почесал огромной рукой плоскую, почти бритую голову, поскреб в двухдневной щетине и неожиданно вежливо осведомился:

– Вам кого, мамаша?

Я чуть не лопнула от злости. Видали сыночка! Да он меня всего лет на десять младше, не более. Обычно в таких случаях тут же ставлю нахалов на место. Но только не такого типа. Добродушный голос не может никого обмануть. У мужчины лицо дикого зверя – злое, напряженное и бесконечно опасное.

«Уноси, Дарья, ноги, пока цела», – шепнул мне внутренний голос, и первый раз в жизни я решила его послушать.

– Вы отец Алены Верещагиной? – спросила я и добавила: – Почему она пропускает занятия?

– Не знаю никакой Алены-шмалены, – сообщил верзила, с хрустом потягиваясь. – Ошиблась, дорогая. Тебе какую квартиру надо?

– Двести восемьдесят первую, – быстро сообразила я.

– Не ту кнопку нажала, дорогая, их дверь направо.

Щелкнул замок, я же, помня о том, что в двери есть «глазок», пошла в противоположную сторону и позвонила в двести восемьдесят первую квартиру.

– Кто? – послышался женский голос.

– Из школы.

– Опять на уроках безобразничает? – гневно спросила молодая женщина и, не дожидаясь ответа, втянула меня в прихожую.

Только когда за моей спиной захлопнулась дверь, я почувствовала, что по спине катится пот, а колени мелко дрожат.