Дарья Донцова - Личное дело женщины-кошки

– Значит, Богдан часто бывал у вас дома? – перебила я Елену Сергеевну.

– Конечно, – кивнула она, – то одно ломается, то другое, картошку с рынка приносил, овощи тяжелые.

– Богдан знал Настю?

– Естественно, они даже дружили, если можно так охарактеризовать отношения между ребенком и взрослым парнем. Богдан всегда Насте подарочки приносил, мелочи – конфеты, карандаши, – а Настенька ему картинки рисовала.

– Таня знала историю появления Богдана в доме Медведевых? Была в курсе, кем работает его мать?

Елена Сергеевна напряглась.

– Нет! Поймите меня правильно, мы боялись, что Настя узнает правду: ее мать сумасшедшая, в психлечебнице. Каково жить с таким грузом? Поэтому объявили Лару покойной. Как и где Миша доставал документы, всякие там свидетельства и паспорта, мне неведомо. Но с его деньгами нетрудно решить любую проблему. К сожалению, зять потом женился на Татьяне, на этой отвратительной бабе!

– С какой стати вы вдруг поехали в Фолпино навещать Ларису?

Елена Сергеевна судорожно сцепила руки.

– Миша бывал в интернате, правда, нечасто. Но его телефон имелся у директора и сиделки. Ну, на всякий случай, мы ждали… понимаете чего?

Я кивнула. Конечно, понимаю. И милая мамочка, и любящий муженек ждали смерти Ларисы, а у той, как назло, оказалось здоровое сердце. Ясно мне теперь и другое.

Михаил и есть тот самый таинственный благодетель Иван Иванович, о котором с придыханием рассказывала директриса Эвелина Лазаревна. Вернее, не так, Иван Иванович миф, а его «секретарь Сергей» на самом деле носит имя Михаил Медведев.

– Но Лариса находилась словно в законсервированном состоянии, – вещала дальше Елена Сергеевна, – много лет, а потом мне сообщили, что к ней вроде возвращается разум! Вот уж беда! Миша помчался в Фолпино, вернулся притихший. Лара его не узнала, но совершенно нормальным голосом спросила: «Где моя мама?»

– И вы ночью, никому не сказав ни слова, ринулись в интернат? Испугались, что дочь придет в себя? Начали ездить в Фолпино регулярно, боялись пропустить момент ее просветления? Опасались откровенности Ларисы?

Елена Сергеевна бурно зарыдала.

– Понятно, – поморщилась я, – мы приехали! Вылезайте! Я вас провожу.

Кругликова покорно вышла из машины, безропотно поднялась в свою квартиру и вдруг нервно спросила:

– Вы сейчас куда?

– По делам, – обтекаемо ответила я, – вас попрошу никуда не выходить. Считайте, что находитесь под домашним арестом.

– Можно я поеду с вами? – занервничала старуха.

– Зачем? – изумилась я. – Время позднее, ложитесь лучше спать!

Елена Сергеевна схватила меня за рукав:

– Она звонит по ночам! Я не выдержу, выпрыгну из окна!

– Кто? – поразилась я. – Шантажистка, которая узнала правду про Ларису и теперь требует денег?

– Нет, – зашептала старуха, – она не хочет денег, я предлагала. Ей другое надо!

– Что?

Кругликова опустилась на банкетку, стоявшую у вешалки.

– Она постоянно твердит: «Тебе лучше прыгнуть из окна! Это просто! Распахни створку – и вниз! Иначе будешь мучиться! Ты убийца! Убийца! Травила Ларису лекарствами, нарочно давала ей слишком большие дозы транквилизаторов, чтобы дочь и впрямь сошла с ума! По ночам тебе снится окровавленный Анатолий! Прыгай вниз, кошмар закончится, избавься от напасти или рехнешься».

Я молча смотрела на старуху, пытаясь отыскать в душе хоть каплю жалости к ней, а та шептала:

– Она меня почти убедила, я скоро выпрыгну!

– Звонит она по городскому телефону?

– Да.

– Где аппарат?

– На кухне, как раз у окна! Она говорит, а я вниз гляжу, голова кружится, кружится…

Я схватила Елену Сергеевну, отвела в кухню и рывком выдрала шнур из стены.

– Вот! Сегодня вас никто не побеспокоит!

Старуха зарыдала.

– Дайте ваш мобильный! – приказала я.

Елена Сергеевна трясущейся рукой протянула сотовый, я отключила и его.

– Все! Теперь ложитесь спать!

Старуха заплакала еще горше.

– Вы же не выдадите меня? Я старалась ради дочери… Миши… Настеньки…

– Укладывайтесь в кровать, – брезгливо сказала я, – утро вечера мудренее. Не включайте телефон, не выходите из квартиры, я приду завтра в районе полудня.

– Хорошо, душенька, – закивала Елена Сергеевна, на лице которой мгновенно высохли слезы, – вы меня правильно поняли, я ни в чем не виновата! Давайте будем друзьями! Знаете, я всегда вас обожала!

В кафе на Рижском вокзале я ворвалась за пять минут до назначенного срока. Стоит ли упоминать, что на мне была не красная, а малоприметная черная куртка, самые обычные джинсы и удобные сапожки «угги», этакие валеночки из дубленой кожи. Я не желала общаться с внучкой Елизаветы Андреевны, моя задача состояла в другом – проследить за девушкой, которая непременно приведет меня к своей бабке Елизавете.