Дарья Донцова - Личное дело женщины-кошки

Анфиса бросила остатки бинта на стол.

– Нет, ты не права. Вскрытие же делают, патологоанатом заключение дает, он точно определил, когда воспаление началось, она все хитро рассчитала. Решила прикинуться дурой, потянуть время, авось перитонит случится. Кто в этом виноват? Судьба! И у нее получилось. Врала она много! Знаешь, когда я поняла, что дело нечисто?

– Ну?

– Уже после ее отъезда! Зоя в Алехине почти две недели провела. Стонала постоянно: никого из родных у меня нет, друзей тоже, муж всех от дома оттолкнул, денег ни копейки. Ну я ей и предложила: «Останавливайся у меня, изба большая, места полно!»

Зоя с радостью согласилась.

У нее была при себе небольшая сумка со шмотками. Устроившись у Анфисы, она распаковала нехитрый багаж, повесила пару платьев на вешалки. Так вот, никаких детских вещей при Килькиной не было. Получалось, что мать везла дочь даже без запасных трусишек. Неужели девочке не захотелось взять на новое местожительство куклу или мишку? Правда, Настя села в поезд уже больная, ей было не до развлечений. Но, скорее всего, Зоя отлично знала: дочери осталось жить считаные часы, зачем переть с собой лишний багаж? А еще потом выяснилось: Зоя потеряла свидетельство о рождении дочери, Анфисе пришлось помогать с получением разрешения на похороны бедной Насти.

Странно проходил и отъезд самой Зои из Алехина. Она решила сесть на электричку, которая отходит от станции в 13.10. Рано утром Зоя спросила у Фисы:

– Скажи, Тришкин лес – это где?

Анфиса удивилась:

– Зачем тебе?

– Да какие-то бабы на улице говорили, что в Тришкином лесу у вас медведи водятся!

Фиса сказала.

– Может, и так! Место глухое.

– И где оно?

– Если сойти в Крестове, – пояснила медсестра, – и двинуть напрямик через лес, то километров через пять будет Тришкино. Место с дурной славой, там раньше деревня была, хотя это громко сказано, четыре дома стояло, в одном колдунья жила, я ее еще застала, жуткая старуха! Чем только она не занималась: аборты делала, привороты, зелья варила. А потом умерла, в Тришкине сейчас никого нет, лес вокруг глухой, словно не Москва в двух шагах, а Сибирь. А еще там неподалеку свалка, отбросы на машинах привозят, если жгут дрянь, то запах в Тришкино ползет. Чего ты интересуешься?

– Просто так, – пожала плечами Зоя, – название смешное – Тришкин лес.

На этом беседа завершилась, в тринадцать десять Зоя укатила из Алехина. На следующий день к Фисе подошла местная санитарка, баба Лена, и спросила:

– Слышь, у энтой, у которой дочка померла, еще дети есть!

– Почему ты так решила? – удивилась Фиса.

– Я к сыну в Москву поехала в семнадцать ноль пять, – охотно пояснила баба Лена, – гляжу, энта входит в Крестове, села через лавку от меня, вагон пустой был. Да не одна, а с девчонкой лет девяти-десяти. Я еще подумала: «Во! Сама приличная, а девчонка в рвань закутана, грязное пальто размером на корову, на ногах сапожищи мужские».

– Ты ошиблась, – ответила Фиса, – я Зою отправила в тринадцать десять, и она была одна. Просто тебе пассажирка похожая встретилась.

– Не, это она, – настаивала баба Лена, – куртка ейная, синяя, пуховая, шапка мохнатая и сумка клетчатая. Интересно, что за девка с ней была? Не чужая! Тихо-тихо сидела, скрючилась и молчала! За дорогу ни звука не издала! В Москву приехали, она ее со скамейки сдернула и шипит: «Двигайся живей!» Я их обогнала и оглянулась. Точно, она! А девка хоть и маленькая, да, похоже, наркоманка, глаза чисто пуговицы! Без выражения!

Анфиса нахмурилась, баба Лена любит заложить за воротник, ей еще и не то почудиться могло. Зоя уехала одна, у нее никого нет: ни родственников, ни знакомых, ни детей!

Но примерно через две недели в почтовом ящике Фисы оказалась квитанция за междугородные переговоры.

Медсестра помчалась в райцентр и подняла скандал:

– Ни с кем в Москве я не говорила! Вы ошиблись.

Служащая порылась в бумажках.

– Все правильно, – ответила она, – в декабре вызовы проходили с вашего номера, у нас автоматика.

– Я была на работе, – упорствовала Фиса.

– Значит, муж звонил или дети. У вас восьмерка блокирована?

– Нет. И я живу одна!

– Спорьте сколько хотите, а платить придется, – отбрила телефонистка, но потом сжалилась над расстроенной медсестрой: – Может, вы подругу пожить пустили, вот она и воспользовалась телефоном.

Тут Анфису осенило: Зоя звонила, больше некому. Килькина врала, есть у нее в столице знакомые, с ними и трепалась.

– Вот тогда мне в голову и пришло, – сказала Анфиса, – брехала Зоя, зря я ее жалела, две недели кормила, да еще в кошелек рублишек сунула. Подумала, ей совсем плохо, а я еще заработаю.