Дарья Донцова - Стилист для снежного человека

– Чего вы тут раскричались? Ой! Случилось что? Мама! Ей плохо! Надо врача звать. Дарь Иванна, ну чего столбом стоите, живенько на охрану звоните, пусть хоть наша Анна Сергеевна из медпункта придет. О господи! Где телефон? Сама звякну.

– Не надо, – резко ответил Дегтярев.

– И че? – уперла руки в бока Катерина. – Оставить человека так? Не видите, ей плохо!

– Мила умерла, – ответил полковник, – ничего не трогайте, наши уже едут.

Я вцепилась в косяк.

– Ты уверен?

Александр Михайлович кивнул.

– Да, Аркадий, уведи женщин, пусть в столовой сидят.

Ирка завизжала и опрометью ринулась в свою комнату. Зайка закрыла лицо руками, Маня стала пятиться ко входу в баню, я же перестала вдруг слышать, перед глазами откуда ни возьмись появилась серая вуаль. Сквозь трясущееся полотно тумана я увидела, как Костя сначала пошатнулся, а потом упал прямо у входа.

Следующие дни были заполнены неприятными хлопотами. Тело родным отдали не сразу, а лишь после того, как соответствующие специалисты сделали вывод: Людмила Звонарева погибла от яда неизвестного происхождения.

Я не буду детально описывать сейчас процедуру в крематории, сами небось понимаете, что никаких положительных эмоций никто не испытывал. У Милы с Костей было огромное количество знакомых. На погребение явились все. Стояли, словно нахохлившиеся вороны, и тихонько перешептывались, но стоило кому-нибудь из нашей семьи возникнуть возле группы только что беседовавших людей, как воцарялась тягостная тишина. Впрочем, поведение знакомых было понятно, Мила погибла в нашем доме, следовательно, по мнению сплетников, мы причастны к преступлению. Справедливости ради, следует отметить, что подобной точки зрения придерживались подружки Милы и Нина Алексеевна. Когда гроб тихо поехал за бархатные занавески, мать Людмилы выпрямилась и, ткнув пальцем в меня, звонким, сильным, мигом перекрывшим печально-величавые звуки «Реквиема» голосом сказала:

– Вот они, убийцы! Это в их доме, и с полнейшего согласия хозяев была зарезана моя несчастная Милочка!

Толпа зашепталась, я ощутила себя голой среди волков. Машка прижалась ко мне и воскликнула:

– Мы-то при чем? И потом, Милу же отравили!

Нина Алексеевна сжала губы и стала надвигаться на девочку. Еще секунда, и в ритуальном зале могла начаться совершенно отвратительная драка. Но тут откуда ни возьмись появились Стас Махалкин и Родя Власов, два закадычных приятеля Кости. Первый мгновенно схватил Нину Алексеевну и бесцеремонно вытолкал на улицу. А второй подскочил к нам.

– Маша! – с укоризной сказал он. – Ты же взрослая, чтобы понимать, похороны не лучшее место для выяснения отношений.

– А чего она врет? – сопротивлялась Манюня. – Милу отравили, не мы, а Костя. Я хорошо видела, как он ей сначала в рот руку засунул, а потом Мила упала, и все! Он ей яд на язык положил!

Родя прищурился.

– Да, мне известно, что ваша семья, несмотря на долгие годы дружбы со Звонаревым, в момент испытания утопила его своими показаниями. Ты видела таблетку яда?

– Нет, – ошарашенно ответила Машка.

– Зачем тогда оговорила человека? – поцедил Родя. – Это ведь не в Барби играть.

Маня стала белой, словно лилии, которые какой-то умник принес на кремацию.

– Никого я не оговаривала, рука Кости…

– Можешь ничего не объяснять, – отмахнулся Родя, – твоя позиция понятна без слов.

Пробормотав сию фразу, Родион отступил влево и смешался с группой мужчин и женщин, смотревших на нас с Машкой словно домашняя хозяйка на невесть откуда взявшихся крыс. И мне стало понятно: мы тут парии. Милочкины подружки и приятели Костика, до сих пор не слишком любившие друг друга, сейчас оказались под властью одной эмоции: они ненавидят нас.

– Может, не ехать на поминки? – тихо спросила я у Зайки.

– Только хуже будет, – шепотом ответила Ольга.

Пришлось садиться в машину и рулить по хорошо известному адресу. Но не успели мы с Машкой войти в прихожую, как из глубины квартиры вылетела Нина Алексеевна и, схватив девочку за плечо, просипела:

– Ни стыда ни совести нет! Явились, не запылились! Вас звали? Думаешь, если твоя мать спит с полковником милиции, так вам все можно? Конечно, вас-то прикроют, убийцы!

Маня, успевшая стащить с себя ботинки, всхлипнула и прямо босиком ринулась на улицу. Я не удержалась, лягнула Нину Алексеевну ногой и воскликнула:

– Ах ты старая, мерзкая жаба!

На язык просилось много самых разных злых слов, но произнести их мне не дал Александр Михайлович. Дегтярев ухватил меня поперек талии и поволок из квартиры. Как назло в этот момент в коридоре и вестибюле толпилось полно людей, кто пришел помянуть Милу. Я схватилась за косяк, последние остатки воспитания растаяли словно кусок мыла в горячей воде.