Елена Логунова - Боты для ночного эльфа

Но никто не отозвался.

Незваный гость заглянул в замочную скважину и на фоне окна, скупо позолоченного светом уличных фонарей, разглядел неподвижные очертания мебели, образующие безжизненный пейзаж в стиле кубизма.

Ни малейшего шевеления состыкованное с замочной скважиной Никитино око не узрело.

Аналогичным образом состыкованное с тем же функциональным отверстием ухо Никиты не уловило ни звука.

— Ну, с богом! — сам себе шепнул Никита.

И, ничуть не смущаясь явной богопротивности своего деяния, проник в чужое жилище.

Входная дверь хлопнула, отсекая тихую гавань с сопящими в кроватях детьми от бурного моря людей и событий, в которое отважно вышли жаждущие развлечений и приключений родители.

— Рота, подъем! — выждав пять минут, громким шепотом скомандовал командир Васька.

— А может, ну его, это приведение? — зевнув, пробормотала Катя. — Одним больше, одним меньше… Сколько их еще будет в нашей жизни…

Васька, успевший выбраться из постели, аж подпрыгнул, звучно шлепнув босыми ногами по линолеуму:

— Да ты не понимаешь разве, как нам повезло?! Оказаться совсем рядом с местом убийства — это же редкая удача! Сегодня самая первая ночь, когда может появиться привидение Софьи Викторовны, и ты согласна пропустить такую премьеру?!

— Уговорил, встаю, — сдалась Катька. — Нюр, ты с нами?

— Я боюсь, — из-под пододеяльника, натянутого на голову, глухо ответила Нюрка.

— Привидение?

— Софью Викторовну!

— Так она же уже привидение, а не живая!

— Все равно боюсь!

— Нюра не с нами, — резюмировал Васька. — Ладно, пусть остается дома. Что возьмешь с малявки…

— Сам малявка! — обиделась Нюрка и вынырнула из-под покрывала. — Я тоже пойду.

Экипировались дети быстро: взяли фонарики и прямо поверх пижам надели на шеи ожелелья из чесночных головок, приобретя таким образом заметное сходство с трио босоногих гавайских музыкантов в праздничном убранстве и с маракасами.

Только в отличие от музыкантов постарались не производить никаких шумов и пришлепали к двери квартиры, где ожидалось явление народу привидения, почти никем не замеченными.

Любящий муж Сергей Максимов, он же Моржик для своих, приготовился неотлучно провести на сторожевом посту бессонную ночь, однако не учел, что среди естественных надобностей человеческого организма (а любящие мужья — тоже люди, а не ангелы) наиболее настоятельной потребностью является вовсе не сон.

За время, проведенное в плотной стыковке с дверным глазком, бдительный страж всего лишь дважды отлучался по нужде, и, хотя отсутствовал он каждый раз всего минуточку, умудрялся пропустить что-то важное.

В первый раз аккурат в момент короткого забега Моржика «к удобствам» на охраняемый им объект успел проникнуть жаждущий помывки и стирки Никита Дедкин.

Во второй раз под дверью материализовалась группа голопятых карликов в байковых брючных костюмах и странных бусах.

Разглядеть их толком в сумраке коридора, в высшей степени экономно освещенного одной слабой лампочкой у лифта, наблюдатель не смог. Но сам факт того, что карлики сгрудились у двери квартиры Ирины Иннокентьевны, насторожил его и побудил вмешаться.

Впрочем, достаточно было погреметь дверной цепочкой, чтобы голопятые с топотом убежали.

Открыв дверь (она зловеще скрипнула), Моржик выглянул в коридор, огляделся и прислушался.

В сизой дали у лифта терялись смутные шорохи.

А из роковой квартиры, все еще числящейся за ответственной квартиросъемщицей Ириной Иннокентьевной, доносились приглушенные преградой, но при правильной постановке уха на дверном полотне явственно различимые звуки: гудение, журчание и пение.

И, если вполне себе уютные и домашние гудение и журчание можно было объяснить незаметным возвращением в дом законной хозяюшки Ирины Иннокентьевны, то пение в категорию невинных будничных шумов решительно не попадало.

Просто потому, что пели мужским голосом.

— Интересное кино, — зловеще пробормотал крепко любящий и столь же ревнивый муж Моржик, судорожно нащупывая в кармане джинсов свой дубликат ключа.

В прихожую он вошел бесшумно, старательно сдерживая пробуждающегося в душе зверя, и первым же пытливым взором наткнулся на совершенно посторонние и откровенно мужские резиновые тапки.

Шлепанцы по-хозяйски уверенно стояли под дверью санузла, явно дожидаясь воссоединения с владельцем, который распевался под душем под аккомпанемент журчащих струй и басовито рокочущей стиралки.