Наталья Никольская: Жертвы Сименона

Старик немного помолчал, поглаживая сухой ладонью шершавые листы альбома со старыми пожелтевшими карточками, вставленными в уголки. Его седая голова слегка покачивалась в такт воспоминаниям, а глаза смотрели сквозь меня – в прошлое.

– Вот как бывает, Поля. Всю жизнь вокруг меня были люди – близкие люди, родные по духу. А когда навалились старость и беды, руку помощи протянул едва знакомый человек. Практически чужой… Потом жена умерла. Андрей опять помог – уже с похоронами. А спустя еще некоторое время перечислил денег на музей – причем довольно крупную сумму, я не мог и рассчитывать! Дела у его фирмы шли очень неплохо. Правда, когда деньги поступили, в музее уже был новый директор. Он обещал реконструкцию, расширение экспозиции, обновление фондов – много чего обещал… О чем это я?… Ах да: Андрей Старостин. Мы с ним абсолютно разные люди, Поля: возраст и прочее – вы меня понимаете. Наши дороги пересеклись совершенно случайно, но я об этом нисколько не жалею. Думаю, Старостин тоже. Он меня не забывает, часто звонит. Вот только последние месяца два не объявлялся: замотался, наверное…

Петр Петрович неожиданно встрепенулся.

– А почему вы спросили об Андрее, Поля? Есть какие-нибудь новости?

– Новости? Н-нет… Нет, Петр Петрович, никаких новостей. Просто я тоже знала Старостина, совсем немного…

У меня не хватило духу сказать старику правду. Пусть он узнает не от меня! Да и потом, мне тоже пока ничего не известно: откуда бы?! Тело нашли только вчера вечером, в газетах об этом еще ничего не было, а к милиции я не имею ну никакого отношения…

– Пожалуйста, не говорите про Андрюшу в прошедшем времени, Поля. Мы не должны терять надежды! Хорошие люди не должны умирать: это несправедливо. Очень несправедливо! А Андрюша Старостин – хороший человек. Хотя это, извините меня, большая редкость, при его-то профессии… Я верю, что мы с ним еще увидимся, и что в этом альбоме, – Петр Петрович похлопал по твердой картонной странице, – в этом альбоме еще появится его фотография, надписанная мне на добрую память.

Я далеко не сентиментальный человек, но, честное слово, в горле у меня застрял комок…

Радушный хозяин – тоже заметно погрустневший, хотя и старавшийся казаться бодрым, – перевернул несколько листов своей фотореликвии, поясняя снимки какими-то малосущественными замечаниями. Внезапно Петр Петрович застыл с протянутой рукой. Весь его вид выражал крайнее недоумение.

– Что такое?! Ничего не понимаю…

Я сразу сообразила, о чем он говорит: на страничке альбома наблюдался явный непорядок. Все фотографии были вроде бы на месте; однако в нижнем правом углу из-под пожелтевшего группового снимка выглядывала яркая полоска темно-синего невыцветшего картона. Было совершенно очевидно, что это место еще недавно закрывала какая-то другая фотография, находившаяся здесь не один год. Причем меняли карточки наспех, не подобрав по размеру: новая была заправлена в прорези страницы только двумя уголками.

– В чем дело, Петр Петрович? Что-то пропало?

– Да-да, похоже на то…

– Ведь тут был какой-то другой снимок, правда? Вы не помните, какой именно?

– Минуточку… – Старик сдвинул седые брови. – Ну конечно! Дима Загорулько с братом. Это были они! Братья-близнецы, настолько похожие, что… Я совершенно не понимаю, куда они могли запропаститься!

«Спокойно, Полина, спокойно!»

Кровь застучала в висках. Я почувствовала возбуждение гончей, которая после долгих мук наконец-то взяла старый след, и едва сдержалась, чтобы не завопить и не выдать себя с головой.

– Как интересно! Я тоже недавно ехала в поезде с одним Дмитрием Загорулько – он возвращался к себе домой, в Александрово Поле. Кажется, страховой агент. Я думаю, просто совпадение.

– Да какое там совпадение, Поленька! Это наверняка был он самый, Дима Загорулько! Такой высокий, но изрядно сутулый, лысоватый?… Конечно, он! Нет, вы только подумайте: до чего же тесен мир! Сначала выясняется, что мы с вами оба знаем Старостина, а теперь еще и Диму…

– В самом деле! Но я никогда бы не подумала, что мой попутчик Дмитрий Иванович Загорулько может оказаться в прошлом альпинистом. Честно говоря, он не произвел на меня впечатление спортивного человека.

Черт возьми, откуда мне знать, какое впечатление производит этот самый Загорулько?! Я же на самом деле никогда с ним не встречалась! Впрочем, теперь я уже не была так в этом уверена…

– Ах, Поля, да вы же ничего о нем не знаете! У Димы были прекрасные данные. Если бы не проклятая травма… Эх, что там говорить!