Иоанна Хмелевская - Бега [Скачки]

— Ученик Майер — это парень или девушка? — спросила пани Ада, но ответа не получила, потому что это было тайной для всех.

— Опаздывают! — сказал пан Рысек. — Уже на шесть минут.

— Ну, вот и я здесь, — сказал Метя, усаживаясь за спиной Марии. — Я успел все поставить. Можно давать старт.

Старт дали, словно этого и ждали. Завыл рупор. Лошади на противоположной прямой потянулись к старт-машине. Появился пан Эдя.

— Репу уже выпустили, и сегодня, говорят, все его лошади выигрывают! — немедленно поделился он новостями.

— Ну, скажи ты, как Бялас может туг проиграть? — спросила Мария. — Эта лошадь на порядок лучше.

Минутой позже Бялас продемонстрировал нам искусство великого класса. Он даже не просидел на старте, но только почему-то оказался в сторонке от кучи лошадей, потом стал поворачивать на большой дорожке, а затем начал назойливо пропихиваться через остальных. На прямую он вышел, плотно окружённый остальными лошадьми со всех сторон, потом попытался якобы пробиться вперёд, это, ясное дело, было невозможно. От первой лошади к этому моменту его отделяло корпусов двадцать пять.

— Ты смотри, что делает, гад! — выдохнула Мария.

— Смотрю с восхищением, — заверила я. — Ты не знала, как Бялас может проиграть? Вот он тебе и показывает. Это талантливый жокей…

Метя вернулся снизу после звонка на следующий заезд и возмущённо упрекнул меня 6 том, что я неточно рассказываю. Я пропустила разные подробности, которые наверняка находятся в показаниях обвиняемых и свидетелей. Например, Гарцапский…

— Метя, а ты снова соврал? — подозрительно перебила я. — Ты же говорил, что Гарцапского не знаешь!

— Я уже успел про него столько услышать. Кроме того, оказалось, что я знаком с теми, кто его знает. Он, как выяснилось, был самым доверенным сообщником Василя. Оказалось, что Дерчика они вовсе не хотели убивать, планировали только страшенный мордобой, а труп им спутал все карты. Оказывается, после убийства Завейчика Гарцапский его оплакивал горючими слезами, потому что никак не ожидал от Василя настолько энергичных действий, и я знаю, почему он хлопнул себя по лбу тогда на Аргентинской улице. А ты знаешь?

— Знаю.

— Тогда почему нам не сказала? — спросила с упрёком Мария и начала разливать пиво в стаканы.

— Да просто забыла в суматохе вам про это рассказать. Он признался, что это было сделано специально. Он издалека увидел Завейчика в его машине, решил, что ему надо сообщить об этом Василю, и притворился, что совсем не замечает Завейчика. Демонстративно хлопнул себя по лбу, словно что-то сделать забыл, и вернулся. Чтобы позвонить Василю.

— Все в точности сходится, — подтвердил Метя, — — именно так он сказал моему знакомому ещё до ареста…

— О Господи, ну и знакомые у тебя… Я схватила стакан, из которого полилась пена мне на программку и сигареты. Мания Марии насчёт того, что из бутылки надо сразу все вылить, не знала меры и границ. Часть пены попала ко мне в сумку.

— Ладно, — смирилась я с этим, — я и так в лучшем положении, чем одна моя знакомая, которая в расстроенных чувствах высыпала в сумочку содержимое пепельницы и тут же вылила туда стакан чая. А что касается тех десяти минут, на которые у Гарцапского не было алиби, так это он как раз в тот момент и остановил Завейчика, чтобы передать ему предложения Василя о встрече. Гарцапский клянётся, что сообщником в убийстве не был и никогда не стал бы.

— Это возможно, — согласился Метя. — Все эти мокрые дела здорово им навредили…

Сзади ко мне наклонилась Моника Гонсовская. — Мне просто в голову не пришло бы так ездить, как они, — сказала она, кивая на турф. — Я привыкла, что, если лошадь сама бежит, её погонять надо, а не придерживать. И ведь абсолютно не видно, как они это делают! Как вы думаете, тот жокей, что едет на Доминике, тоже подкуплен?

— Говорят, за семь миллионов…

— Батька с Капулясом делают что хотят, — сказал Метя, невзирая на то, что Капуляс сидел у нас за спиной.

Корсет выиграл, Вишняк на Зельце гнался за ним как бешеный, но старт он просидел и поехал поздно. Он не осмелился не быть вторым, — но первого места счастливо избежал. Пан Здись взбесился и орал что-то о миллионах, к счастью, сегодня бухгалтерия считала исключительно быстро, и вся эйфория у него прошла. За триплет дали триста восемьдесят.

— Ну, если ты мне скажешь, что Вонгровская на своих лошадей не поставила… — , начала Мария сердито.

— А почему бы ей не поставить? Что она, не человек? Надеюсь, что она выиграла, дай ей Бог.