Михаил Петров: Гончаров попадает и притон

– Это справка-счет на автомобиль 2109, который сейчас стоит под вашими окнами. Стоит только вписать ваши данные, и автомобиль ваш.

Невольно я взглянул в окно. Там стояло это чудо цвета «мокрый асфальт».

– Рассказывайте, – неуверенно выдавил я, – жадность фраера сгубила.

– Две с половиной недели назад, а точнее, первого августа, в пятницу, а еще точнее, в ночь на субботу, исчезает брат Владимира Петровича Геннадий Петрович. Последний раз его видели в ресторане «Будь как дома»…

– Господи, да это же просто как куриное яйцо. Либо Длинный Гена кому-то задолжал и теперь скрывается, либо его замочила враждующая группировка. Неужели вам-то непонятно?

Он согласно закивал и, не спрашивая, закурил сигарету.

– Это и есть самый вероятный вариант, если бы не несколько «но».

– Прокомментируйте.

– Длинный Гена никому не был должен.

– Значит, должны были ему. Он начал требовать долг, и от него избавились.

– Нет. Долги взимают совершенно другие люди. И вообще, Гена Длинный в конторе Владимира Петровича не имел никакого веса. Так, нечто вроде мальчика на побегушках.

– Значит, это предупреждение самому Вовану.

– Когда предупреждают, то расстреливают на виду, в нашем случае труп Геннадия отсутствует вообще. Это первое, а второе – сейчас между группировками достигнуто официальное, задокументированное перемирие. А это, как вы понимаете, уже серьезно.

– Значит, скрывается, возможно, по личным причинам.

– И мне так казалось, но в этом случае Владимир Петрович был бы в курсе, однако он совершенно ничего не знает.

– Что же вы полагаете? Я должен искать этого самого Длинного Гену?

– Погодите, я не рассказал самого главного, из-за чего, собственно, сыр-бор.

– Я весь внимание!

– В ночь с шестого на седьмое ограблена квартира зубного техника Юшкевича, при этом сам он убит, причем зверски.

– Как?

– Палкой, колотушкой какой-то он изувечен так, что его череп напоминал раздавленное куриное яйцо.

– Он жил один?

– В тот момент один. Жена с дочерью, когда его месили, отдыхали на Капри.

– Это имеет какое-то отношение к Геннадию Полякову?

– Увы. Вся комната, где произошло убийство, залита кровью и заляпана отпечатками пальцев. Так же явно видны следы протектора башмаков.

– И следы эти принадлежат?..

– Да! Геннадию Петровичу Полякову.

– Отлично. Вот вам и весь ответ.

– Послушайте, Гончаров, не держите меня за идиота. Может быть, я несимпатичен вам, я многим неприятен, но в отсутствии профессионализма меня обвинить невозможно.

И тут я был полностью с ним согласен. Преступника он видел насквозь, впрочем, как и следователя, как и прокурора. Острый мозг его на пять ходов опережал мысль обвинителя, а логика и хорошо подвешенный язык заставляли судей выносить аховые приговоры. Его побаивались, относились брезгливо и за глаза называли Блевако.

– Нет, Владимир Яковлевич, чего-чего, а профессионализма у вас не отнять, но…

– Никаких «но». Во-первых, поляковской группировке это гребаное грабленое зубное золото совершенно без надобности, своего хватает. Добытого, между прочим, относительно легальным путем. Во-вторых, разбой, грабеж и убийства посторонних граждан идут вразрез с их негласным уставом. И в-третьих, чего ради Гена Длинный отбивал зубника, как кореец пуделя перед съедением. У него довольно богатый арсенал оружия со всевозможными глушителями. Пук, и зубник тихонько ложится кверху копытами с минимальной потерей крови. Там же устроили целый мясокомбинат.

– Будем считать, что я с вами согласен, убил не Геннадий.

– Конечно. Если бы я в этом сомневался хоть на йоту, то, не обращаясь к вам, провел бы процесс сам и, возможно, его выиграл бы.

– Не сомневаюсь. А виноватым оказался бы зубник, который по небрежности вместо гнилого зуба вытащил у убийцы всю челюсть.

– Возможно. Но пойдем дальше.

– Да, прощу вас. С вашего позволения? – Я опять нацедил себе полстакана.

– Не пейте по утрам, это одурманивает мозг.

– А по вечерам?

– Не в такой степени.

– Да вы, наверное, сами хотите, только лукавите.

– Упаси Бог, ни в коей мере.

– Никогда не бурчите под руку!

– Совсем себя не жалеете, Гончаров.

– Продолжайте, господин Плевако.

– Десять дней тому назад в нашем городе проживал гражданин Крутько, собиратель старинных и золотых монет, словом, нумизмат.

– А нынче он уехал?

– На тот свет, аналогично зубнику, при помощи уже известной дубины.

– Монеты исчезли?