Ольга Степнова - Моя шоколадная беби

– Ты права, я должен был, наверное, хлопнуть дверью и написать заявление об уходе. Но я всегда делаю не то, что хочу. Я неудачник. Я и на тебе женился не то, чтобы из-за денег. Да лучше бы из-за денег я на тебе женился! Это было бы честнее – ну, хочет человек поправить своё благосостояние выгодным браком! Просто и по-человечески понятно. Не-ет! Моя мама очень-очень захотела, чтобы я женился именно на тебе! Ты светская львица, ты вхожа туда, куда не каждый вхож, у тебя связи, знакомства, у тебя шарм, вкус, папа – крутой чиновник, и ты как раз в очередной раз развелась. Матушке показалось, что ты мне нравишься. Впрочем, ты мне и правда нравилась, но это… не то… совсем… из-за чего женятся. Я потерял тогда очень близкого человека. И не просто потерял, я… как подлец потерял свою девушку. Я практически убил её! Знаешь, какая она была? – Сытов сделал новое па: прыжок с поворотом, и так как вес его был далеко не балетный, посуда на кухне жалобно зазвенела. – Знаешь?! – Лика отрицательно замотала головой, ещё больше разлохматив свою живописную причёску. Она включилась в молчаливую пантомиму, и Сытов вдруг подумал, что если бы не Катька, то о такой бабе можно было бы только мечтать.

– Она была темнокожей! Темнокожей девчонкой из детдома! Знаешь, это сейчас этим никого не удивишь, а тогда… тогда это был шок. Темнокожая девчонка по имени Катька. Она была чистая, честная, она умела любить меня не за то, что я известная телевизионная личность. Чёрт, я так и не успел признаться ей, что бредил балетом. Она бы меня поняла. Она бы не стала смеяться! Господи, да плясал бы я сейчас в кордебалете и растил темнокожих детей, если бы… если бы не был таким неудачником! – Сытов со всего маха, всем весом плюхнулся на стул.

– Хорошо, что ты мне всё это рассказал, – тихо сказала Лика.

– Ну да, ну да, ты тонкая, чуткая, понимающая. У тебя шарм, вкус, такт и образование, – пробормотал Сытов, глядя в пол. – А моя Катька была нянечкой в детсаду. Её дети любили. Представляешь?!

– Кит, я позвоню Ирине, чтобы она пришла сегодня пораньше и убрала разгром в спальне.

– Ты знаешь, я должен поехать на то место, где её потерял и… найти её могилу.

– Я скажу ей, что поскользнулась, стала падать, ударилась о зеркало и разбила его…

– Ведь должны же были местные жители где-то похоронить её. Я поеду туда и узнаю, всё узнаю, что произошло потом…

– Не надо чтобы прислуга знала о том, какие страсти творились здесь…

– Местные жители должны помнить эту историю… Не каждый день в деревне погибает темнокожая девушка…

– Ещё я скажу Ирине, чтобы она отнесла в химчистку твой костюм, который я облила.

– И каирскую вазу.

– Что?!

– Пусть твоя долбаная Ирина попробует склеить каирскую вазу!

Сытов захохотал от души, во всю глотку, во всю пасть, во всё горло.

Лика смотрела на него испуганно, а ведь ничто и никогда не пугало Лику.

Сытов подумал вдруг, что не бес это и не кризис.

Это наказание.

«Мы не баре, ой не баре», – напевал он себе под нос, сам наводя порядок в спальне. Он подмёл, прибрал, застелил, и даже вытер пыль, хотя не знал, как это делается. Разбитое зеркало он упаковал в старое покрывало и решил вынести его на улицу, поставить около мусорного контейнера.

– Кит, я знаю отличного психоаналитика, – жалобно протянула Лика у него за спиной.

– Вот и сходи к нему, – огрызнулся Сытов. – Надеюсь, он постарше твоего массажиста.

– Кит…

Сытов хлопнул входной дверью и пошёл на улицу, чтобы выбросить зеркало. Дверь мусоропровода оказалась открытой, и контейнер со всеми своими неприглядными внутренностями был на виду. Сытов закинул зеркало на груду мусора и уже развернулся, чтобы уйти, но взгляд зацепился за что-то необычное. Как заправский бомж, Сытов копнул мусор и вытащил на свет полиэтиленовый пакет, из которого торчали поля роскошной красной шляпы. Сытов шляпу вытащил и рассмеялся. Мистика какая-то. Шляпы преследуют его сегодня, как бездомные собаки, ищущие хозяина. Шляпа была абсолютно новая и стоила явно немалых денег. Сытов надел её на себя. В пакете оказалось ещё и платье. Тоже красное, тоже новое. Настолько новое, что сзади, на горловине, болтался пластмассовый обломок шпильки для магазинной этикетки.

Что-то в этом наборчике ему не понравилось. Что-то насторожило. Шляпа? Или то, что платье было пронзительно красным? Он вспомнил темнокожую бабу и красный «Мустанг». Оглянулся – машина стояла там, где стояла.

Сытов, не снимая шляпы, зашёл в подъезд. Пакет с платьем он зачем-то прихватил с собой. Позади он услышал визг милицейской сирены. «Опять кого-нибудь грохнули в этом чёртовом супердоме», – вяло подумал он и шагнул в лифт.