Наталья Никольская - Дело Малышева

– Снежок срывается, – сообщила она Игорю и Ирине, – зима совсем скоро.

– Нам никакие холода не страшны, – сказал Игорь, – как можно замерзнуть, когда в доме тепло и уют.

– Что верно, то верно, – поддержала Бабуся, – а ты знаешь, Горяшка, кого я сегодня утречком встретила?

– Нет, – Игорь пожал плечами, – даже гадать не берусь. У вас знакомых полгорода.

– Скажите, – поддержала Ирина, – кто-то из наших знакомых?

– Студентики это, – открыла свою тайну Бабуся, – одного ты даже видела, Петю, он к нам как-то забегал.

– Вот оно что, – хмыкнул Игорь, – и как наш студент поживает? Все науки осваивает?

– Осваивает, внучек. Весь такой собранный был, подтянутый. Поздоровался со мной так вежливо, велел тебе привет передать.

– Спасибо ему за привет. А вот и еще кто-то с приветом, – пошутил он, услышав телефонный звонок, – не иначе еще один наш друг объявился.

Игорь не ошибся. Звонил Малышев и довольно откровенно напрашивался в гости.

– Приходи хоть сейчас, – ответил Игорь.

– А я не один, – Малой замялся, – ты не против?

– Приходи не один, – решил Игорь, – ждем.

– Кто там, Горяшка? – спросила Бабуся.

– Малой сейчас явится и говорит, что не один.

– С кем это? – удивилась Ирина.

– Понятия не имею. Наверное, с каким-нибудь своим сослуживцем.

– Вот и хорошо, – подвела Бабуся итог, – пирог еще остался, будет чем попотчевать.

Малышев, действительно, явился не один. Игорь от удивления просто рот открыл. Вместе с ним была Жанна Львовна. Вот уж кого он совсем не ожидал увидеть.

Они еще долго пили чай на ставшей в один миг тесной кухонке.

– Наконец-то дело закрыл, – поделился майор новостью. Долго мы мучались с этим военным. Но на той неделе племянницу его взяли, что ему помогала, тут он и сломался. Если тебе интересно, то сразу скажу, студенты и преподаватель здесь ни при чем. Отец студента, что покончил с собой из-за Мефодьева на него вышел, фактами прижал, попросил помочь, мол надо землю чистить от этой заразы, что сына моего уничтожила. Он согласился. А сам за брата своего мстил, который в Доме обитал, а потом внезапно скончался. Он не сразу все обнаружил, но терпеливо стал копать. И накопал тройку друзей, которые занимаясь бизнесом открыли для себя хороший путь заработать на благотворительности.

– Это я понял, – сказал Игорь, – все трое были повязаны. Банкир дал денег, простите Жанна Львовна.

– Ничего, Игорь, я сама об этом не знала.

– Да, банкир дал денег. Гусев выдвинул идею. а Дубайло подыскал нужного человечка, который стал этим Домом руководить.

– Понятно, а причем здесь Пышка?

– Так она же была любовницей Дубайло и все махинации отлично знала, – подала голос Ирина, – она мне кое о чем рассказывала, только я многих деталей не знала. Когда и того, и другого убили, она быстро решила прибрать Дом к рукам, чтобы продолжать замысел прежних его владельцев.

– Ушлая штучка, – высказалась Бабуся, – таких только поганой метлой гнать.

Все засмеялись, а затем Малышев серьезно произнес:

– А ведь вы были правы, Евдокия Тимофеевна, когда нагадали мне однажды трех женщин. Так все и вышло. Вот только я свою третью нашел и никуда больше отпускать не собираюсь, – он положил руку на плечо Жанны Львовны.

– Отлично, – Игорь потер руки, – это надо отметить. Сейчас принесу. У нас был отличный коньяк.

– Сиди уж, – подхватилась Бабуся, – вечно вы всякой заморской дряновиной травитесь. Я вас сейчас такой отменной наливочкой угощу, языки проглотите.

И Бабуся принялась рыться в шкафчике. Игорь весело подмигнул Малышеву.

Стоя у окна, Игорь и Ирина смотрели на отъезжающую машину.

– Наверное, Олег, счастлив, – сказала Ирина.

– Да, – отозвался Игорь, поглаживая ее плечо, – она замечательная женщина. Малому повезло.

– Хорошо, когда вокруг счастливые люди, – проговорила Ирина, поворачиваясь к Игорю.

– Я счастлив, потому что ты со мной, котенок, – ответил он, привлекая ее к себе, – хочу, чтобы ты тоже была счастлива. Мне хочется верить, что мы никогда не расстанемся.

– Не расстанемся, – повторила Ирина, теснее прижимаясь к Игорю, – зачем нам расставаться?

Любопытная звездочка заглядывала в окно и видела двух тесно прижавшихся друг к другу людей, для которых в этот миг не существовало больше никого на свете.