Наталья Никольская - Бриллианты для мышки

– Ой, – обрадовалась она, – смотри, Даша, это ведь Кеша.

– Замолчи, – быстро сказала сестра и зло посмотрела на Лерочку, – ты путаешь.

– Нет, Даша, – не унимался ребенок, – это точно Кеша.

– Где Кеша? – тут же просунулась Бабуся.

– Вот, – пальчик девочки застыл над фотографией Иннокентия.

– Замолчи, я сказала, – зло прошипела дальше, – ты ошиблась, дура.

Лерочка быстро отдернула руку и вся съежилась.

– Я ошиблась, – прошептала она.

– Конечно, – подхватила тут же Бабуся, – я сама-то этого паренька не знаю, только это вроде не Кеша. Это, кажись, Сережа. Точно, Сережа!

Даша спокойно прихлебывала чай и насмешливо смотрела на Бабусю. Лерочка сидела тихо, сложив руки на коленях и преданно глядя на Дашу.

– Почему вы лжете? – не выдержал Игорь, – вы же точно знаете, что это не Сережа, не Вова, не Петя, а именно Иннокентий.

– Почему вы так говорите? – спросила Даша.

– Потому что это так и есть, – резко ответил Игорь, – не прикидывайтесь, Даша, все равно не откреститесь от своего дружка.

Глаза Даши стали злыми.

– А почему вы лезете не в свое дело? – спросила она.

– Вы же не говорите правду. Это Иннокентий?

– Да.

– Почему вы сразу этого не сказали?

– Потому что мне это неприятно, – Даша пристально смотрела на Игоря, – потому что мы некоторое время встречались, а затем расстались.

Игорь не нашелся, что ему сказать, Бабуся тоже молчала. Из комнаты Генеральши вернулась Глаша. Девушка быстро поднялась:

– Мы пойдем, – сказала она, снова превращаясь в милую и воспитанную, – спасибо за чай.

– Не за что, Дашенька, еще приходи.

– Вставай, Лера, – позвала Даша, и девочка покорно слезла со стула.

Сестры быстро оделись и вышли за дверь. Бабуся, до этого сидевшая смирно, проворно вскочила и побежала за ними следом.

– Куда это она? – удивилась Глаша.

– Не знаю.

Некоторые действия Бабуси для него все еще оставались загадочными.

Игорь собрал фотографии, попрощался с Глашей и побрел домой. Возможно, Бабуся что-то хотела сказать Даше или спросить у нее.

Бабуся явилась вечером. Была она на удивление неразговорчива и выглядела какой-то разом постаревшей.

– Что случилось? – поинтересовался Игорь.

– Расскажу, – вздохнула Бабуся, – вот только дух переведу.

– Вы хотели с Дашей поговорить? – через некоторое время спросил Игорь.

– Нет, – Бабуся приходила в себя, – мне узнать кое-что надо было. Слушай, Горяшка, и решай, как тебе поступать.

Бабуся вовсе не собиралась спрашивать что-то у Даши. Ей хотелось знать, где сестры живут. Она выскочила из квартиры и пошла за ними. Делать это старалась незаметно, но могла бы и не скрываться, потому что они ее все равно бы не заметили.

Даша шла по улице и ругала Лерочку.

– Говорила тебе, дура безмозглая, чтобы ты рта не открывала?

– Говорила, – шептала Мышка.

– Почему не послушалась?

– Я не хотела, Даша.

– „Я не хотела“, – зло передразнивала Даша, – постоянно тебе твержу, чтобы ты рта не открывала, вела себя тихо, как мышка, а ты?

– Я не буду больше, Даша, – плакала девочка.

– Конечно, не будешь, дома так получишь!

Даша замолчала. Сестры не разговаривали всю дорогу.

Бабуся слышала весь этот разговор. Она увидела дом, в который вошли девочки, запомнила подъезд. Нужно было подождать. Бабуся была уверена, что Даша все равно появится. Так оно и вышло. Оставив Лерочку дома, Даша появилась на улице. Бабуся отправилась за ней следом. Но девушка далеко не ушла. Она добралась до ближайшего телефона и начала звонить. Сказав несколько слов, она пошла домой.

Но Бабуся решила подождать еще, а не уходить сразу. На лотке она купила бутылку „Фанты“, бумажный стаканчик и пакетик миндального печенья. Расположившись на скамеечке под детским грибком, Бабуся принялась подкрепляться. Она не обращала внимания на осколки бутылок, окурки, ошметки целофановых пакетов, фантики, грязную бумагу и прочий сор, который в изобилии покрывал песок под грибком. Не обращала внимания и на матерные надписи и похабные рисунки, покрывавшие внутреннюю сторону грибка.

Бабуся глотала дерущую горло воду, посасывала печенье и наблюдала за подъездом. Вскоре показалась Лерочка. Она медленно брела по двору. Грустные глазенки оглядывали знакомый двор. На лице еще были видны следы слез. Но ребенок остается ребенком, очень скоро Лерочка забыла о своих неприятностях и стала играть с толстой серой кошкой, разлегшейся на высохшем асфальтовом пятачке.